Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Рассказы, книги, статьи, стихи, фильмы

Модератор: tykva

Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Девятая

Еще не рассвело,
Еле-еле брезжит свет через щель на чердаке...

(Народная песня монгов)

Первая жена делала последние стежки, заканчивая свою вышивку, когда в спешке прибежал слуга с переднего дома.
- Госпожа, Вас вызывает хозяин.
Первая жена складывает свою ткань, иголки и нитки в швейную корзину. Руками опираясь на колени, поднимается. Ноги, ох эти бедные ноги, не хотят слушаться человеческой воли. Надо подняться, а ноги хотят на месте остаться.
Она уже наперед знает, что ей хочет сказать владыка.
Это дело, как и все другие дела, хочешь не хочешь, все равно делать надо. Но лучше сперва обдумать все ходы, найти лучшее решение, прежде чем послушаться владыку.
Она медленно выходит через дверь своей комнаты. Рыжая собака поднимается, готова бежать за ней. Она повернулась слегка, приказала:
- Лежи на месте.
Послушно ложась на место, собака кладет подбородок на порог. Когда она там лежит, то можно оставить комнату незакрытой, ведь верная собака будет у двери лежать, даже без еды и воды, дожидаясь возвращения хозяйки.
Если в этой резиденции владыка доверяет только первой жене, то, в свою очередь, первая жена доверяет только этой собаке. Только она одна будет всегда и всюду хозяйку защищать, никогда не изменит.
Первая жена зашла в парадный зал резиденции. Там владыка сидит на своем высоком кресле, опираясь на подушку с вышитым солнцем. У него такой радостный вид, что удивляет всех, кто его увидел. Лицо веселое, щеки розовые. Как только она зашла, он поспешно вызывает прислугу.
- Принесите кресло госпоже.
И сразу появилось кресло – тоже с уютной подушкой. Но она не села, спрашивая:
- Ты зачем меня?
Владыка указал на кресло, заботливо сказал:
- Да ты сперва сядь, сядь.
Она села. Хочется отдышаться, но не посмела. Ему не терпится, когда перед ним делают длинные выдохи, особенно в такие моменты, когда ему весело.
Владыка всем своим огромным телом, с каждым днем становящимся крупнее, теснее на этом кресле, пошевелившись несколько раз, заговорил:
- Жена, сегодня у меня такое дело, нужно с тобой посоветоваться.
Первая жена молчит, голову наклоняя, глазами уткнувшись в свои пальцы.
Уже давно, она и не помнит сколько времени, владыка не разговаривал с ней таким тоном. Обычно он сообщает одной фразой, и все решено. Он никогда не ждал ее ответа, не считался с ее мнением, не думал о том, она против или за. Зачем же сейчас вдруг вокруг да около разговор начинает.
- Остаются ли незанятые покои в нашей резиденции?
Она, помолчав некоторое время, смотрит на владыку и отвечает:
- И да и нет.
Владыка с нетерпением спрашивает:
- Как, почему и да и нет?
Первая жена рукой показывает в сторону задней постройки:
- Там остаются пустыми покои Ванг Чё. С дня ее смерти стоят запертыми. Кроме этих покоев нет никаких не занятых комнат.
При одном упоминании о Ванг Чё лицо владыки потемнело. Рукой сильно стучит по подлокотнику кресла, кричит:
- Не упоминай эти покои. Пусть остаются запертыми.
Первая жена кивает головой.
Она не случайно о Ванг Чё упоминает. Она хорошо знает, что упомянуть о Ванг Чё все равно, что посыпать соль на его самую глубокую рану. Кроме нее самой, любой человек в этой резиденции, осмелившийся упоминуть о ней, может быть наказан. Самым легким наказанием будет выгнать его из резиденции, а, чего доброго, может быть даже и повешен на столбе.
Но первую жену сейчас она сама упоминает.
Что она хочет этим сказать?
Она хочет, чтобы владыка не забыл, какую боль может причинить ему женщина. Даже владыка, чье имя заставляет вздрогнуть любого смельчака, даже такой мощный человек может быть надвое разрезан рукой женщины.
Однако, что такое с владыкой? Сидя на этом высоком кресле с подушкой, вышитой солнцем, он сдержал свой гнев перед первой женой. Он не обращает внимание на свой гнев, сколь не силен был этот гнев, и разве он не понял ее мысли и намерения?
- Разве не осталось никаких покоев?
Она кивает:
- Да. Все заняты.
Владыка смотрит на лицо первой жены. Тщательно изучает все выражения. У нее лицо такое же, как всегда, как обычно. Без малейшего выражения грусти или радости, только морщины на этом лице с каждым днем становятся глубже, больше у уголков рта и вокруг глаз. Однако остаются следы от былой красоты, когда вокруг нее вертелось немалое количество ухажеров, как вокруг цветка собираются пчелы и бабочки.
Насколько она его понимает, настолько и он ее понимает. Не нужно лишние вопросы задавать, чтобы понять, что она думает.
Владыка делает вид, что выпускает длинный выдох:
- Эх, если все другие комнаты уже заняты, что нам теперь остается делать? Разве что построить новый дом.
Первая жена чуть не уронила чашку чая, которую она держит в руках.
- Что ты сказал?
Владыка рукой показал в сторону задних построек:
- Нужно снести вот этот хлев, на его месте построить новый дом.
Первая жена с трудом выговорила:
- А хлев... а как без хлева?
Он повернул всей головой, показал в сторону:
- Вон там пустое место есть, там построим хлев.
Первая жена о таком решении бы не додумалась. Она ведь хотела просто поставить его в трудное положение, доказывая, что в резиденции уже нет места для девушек, ни одной больше, ни какой больше. А комнат, чего там, комнат-то много остается, она знает, там в задних постройках. Обычно эти комнаты оставляют для детей, однако в их резиденции никто не рожал, поэтому эти комнаты остаются пустыми.
У нее голос задрожал:
- А зачем, зачем?
Владыка опять пошевелился на кресле.
- У нас скоро добавится человек.
Первая жена еще больше дрожит:
- Кто такой?
- Четвертая госпожа.
- Чет...четвертая госпожа?
Владыка кивает головой.
- Правильно. Со дня смерти Ванг Чё в нашей резиденции нет четвертой госпожи, не так ли, человека не хватает? Теперь у меня появится другая четвертая жена. Хорошо ли это, как думаешь?
У первой жены вся кровь к лицу бежит, она чувствует такой жар во всем теле, а в голове такую боль, что, кажется, голова оказывается в узких тисках. Она старается сидеть прям в своем кресле. Владыка смотрит на нее с полуулыбкой.
- Ну, хорошо ли, как думаешь?
Первая жена вздрогнула, поспешно отвечает:
- Хорошо. Само собой разумеется, хорошо. Чего ты хочешь, все будет хорошо.
Сказав эту фразу, первая жена сразу пожалела, хочется ей самой себе пощечину дать. Ведь в голове у нее мысли совсем другие.
Она молчит. Владыка тоже молчит, давая ей время на размышления. Он никуда не спешит. Резиденция принадлежит ему и люди – тоже, чего хочет он, то должно быть выполнено. Спрашивая ее мнение, он просто выражает свое уважение к ней. Ведь уже несколько десятков лет он, выполняя свои дела, отлучался из дома на десять, двадцать дней, но ничего, все дома в порядке благодаря первой жене. Она является его ушами, глазами, ключом от хлевов, ключом от ворот резиденции.
Не то, что он не замечает, что юность ее покидает, не то, что он не замечает ее жадный взгляд, украдко брошенный на детей, которые следуют за своими матерями, когда те приходят платить налоги в его резиденцию. Он все замечает. Он дает ей свободу идти куда хочет, когда хочет, и, если захочет она вернуться в дом родителей или даже выйти за другого человека, он разрешит. Однако эти мысли у него в голове пролетят и испаряются, ведь ему очень нужен такой человек, как первая жена, которая всеми делами в резиденции управляет, за всеми людьми смотрит. Без нее он не может быть спокоен, отлучаясь из дома. Без нее, может твердо поручиться, полдня хватило бы для полного беспорядка, так что даже лошадь и та заговорила бы человеческим голосом.
Владыка также понимает, что первая жена не хочет, чтобы он привел еще одну девушку в резиденцию. Стара она, и это не от ревности, это не от жалости к самой себе, это, он понимает, от ее жадности, жадности казначея. Просто так. Потому что ни с того ни с сего нужно еще одного человека кормить, каждый год надо выделить определенное количество серебряных монет родителям, каждый год нужны ткани, чтобы одевать, обувь, чтобы обувать... жалко ей. Да для кого она это бережет? Так все для него же, для владыки. Он так думает, он ей верит. Он никогда на нее не держал обиды. Только она одна может и иногда смеет высказать слова наперекор его воле.
Он молчит в ожидании ее слов.
А она сидит в молчании, обдумывает свои слова.
Солнечный луч солнца косо светит в зал, прямой линией проходя расстояние между владыкой и первой женой. Даже этот луч неподвижно стоит. Прислуга тоже стоит, дыхание затаивши, как чучела на полях. В их глаза если владыка предстает как тигр, то первая госпожа – львица. Когда он дома, они его боятся. Но без него каждое движение, каждое слова делают с опаской, следуя за ее взглядом. Теперь перед ними в молчании сидят тигр со львицей. Не смотрят друг на друга, не говорят ни слова. Прислуга скоро помрет от нехватки воздуха.
И, наконец, открывает свой рот первая жена. Трудно, но невозможно молчать, ничего не говоря.
- В задних постройках остаются, правда, некоторые комнаты, но в очень запущенном состоянии, ведь уже давно ни кем не были использованы. Боюсь, что пахнет там дурно, новому человеку невозможно там жить.
Владыка удовлетворенным взглядом смотрит на первую жену. Вот и нашла нужное, чтобы сказать. Именно так и должно быть.
Владыка широко улыбается, во весь рот:
- Пусть старые эти комнаты убирают, где нужно отремонтируют. Вот хорошо, не надо тратить силы на постройку нового дома.
Первая жена сдержала выдох.
Вот и все решено. Одно только слово от владыки, и все решено.
Она, опираясь на колени, хотела было подняться, но он руками машет:
- Ай, погоди ты, еще не все.
Она остается на своем месте, руками теребя подол юбки. Каждый раз, когда хочет себя успокоить, она теребит подол своей юбки.
Владыка опять шевелится в тесном кресле:
- Позови ты сваху.
Теперь она на самом деле вздрогнула. Она думала, что это решит сам владыка и повелит своего доверенного из прислуги назначить сватом. Она не ожидала, что владыка захочет, чтобы она позвала сама.
О, владыка, хочешь ли еще меня на несколько кусков порвать, чтобы себя удовлетворить?
Она из-зо всех сил старается, чтобы замедлить дыхание.
Он переспрашивает:
- Хорошо?
Она кивает:
- Да, да. Я позову. Когда тебе надо?
- Через пять дней. Ан нет, через три дня.
- А что приготовить?
Она спрашивает. На этот раз владыка удивляется.
- Об этом я должен у тебя спросить.
Она руками опирается на колени, наконец окончательно поднимается.
- Дай мне подумать.
Владыка кивает:
- Хорошенько подумай. Да будь щедрой. Иди!
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыон

Сообщение tykva »

Перая жена размеренными шагами идет к двери, а на самом деле ей хочется как можно скорее удалиться из этого зала. Она знает, владыка улыбается ей в спину. Он весел, потому что достиг всего, чего намеревался, в разговоре с ней.
Он нарочито ей показывает свое уважение, делая вид, что с ней советуется. На самом деле, нет на этом белом свете дел, которые он бы не посмел бы сделать.
Первая жена дошла до своих покоев, но не зашла внутрь, а жестом вызвала рыжую собаку. Увидев ее жест, собака рывком поднялась и побежала к хозяйке. Она показала собаке на дверь, спрашивая:
- А ты что, забыла дверь за собой закрыть?
Собака покорно повернулась, мордой закрывает дверь. Хозяйка сказала:
- Вот теперь хорошо!
Собака последовала за хозяйкой, обе выходят из ворот. Собака стара, человек тоже стар.
Они прошли отрезок дороги перед резиденцией, прошли и тот отрезок, который пролегает мимо подножья той горы, на вершине которой стоит столб, обошли ту гору, там остановились.
Это место, где в давние времена свадебный поезд семьи невесты остановился перед тем, как войти в ворота резиденции. Несмотря на то, что скоро достигнут ворот резиденции жениха, родственники невесты должны были тут остановиться, разбить лагерь, накрыть праздничный стол и начать пир. Так требует традиция. На этом месте молодая невеста, то есть она сама, чувствует дрожь во всем теле, как котенок, которого отнимают от матери. Подруги невесты, наоборот, шумно шутят и весело поют. Подруги поют вот такую песню:
Еще не рассвело,
Еле-еле брезжит свет через щель на чердаке...
Вот повар уже стол накрывает,
вот уже должны готовиться к отъезду...
Еще не рассвело,
Еле-еле брезжит свет через щель на чердаке...
Вот повар уже стол накрывает,
вот уже настает час отъезда.

Первая жена села на огромный камень, как тридцать лет тому назад села тут молодой невестой.
Под камнем, около ее ног, зияет глубокое, темное ущелье. За ущельем встают отвесные скалы, взгляд загораживая на землю, где жили и живут ее предки, дед с бабушкой, родители, братья и сестры, племянники. С того дня, как стала невесткой в резиденции Шунг Чуа Да, он вторую жену взял, и постепенно забыли ее имя, даже она сама тоже забыла. Это красивое имя ребенка, красивое имя, придуманное с помощью знающих людей, чтобы достойно было красивой девушки. Ведь ее называют только Первой госпожой, первой женой. Она стала властным человеком в резиденции, который спит на серебре, ест лучшую еду, одевается в самые красивые юбки. Она не заставила никого еще умереть, однако все, кто хочет жить достойно, или спасти себя от жизни, которая хуже, чем смерть, все должны ее просить.
Однако, сейчас что у нее остается?
Не то, что она не хотела бы оставить резиденцию владыки и уйти. Да, хотела бы вернуться к родителям, хотела бы ходить на горное поле выращивать кукурузу с сестрами. Хотела бы выращивать лен, обрабатывать этот лен с подругами, хотела песни петь, смеяться, ночами напролет разговоры разговаривать, ухаживать за родителями, но ей это не дано. Родители выдали ее замуж, значит она уже отрезана от семьи, перестала быть родным человеком в родительском доме. Ее братья и сестры все создали собственные семьи, у всех родились дети, никто из них не голодает благодаря тому, что она, первая жена владыки, ежегодно присылает домой серебряные монеты. Десятки племянников выходят из ворот собственных домов с высоко поднятой головой, в детстве не надо было им плакать из-за нехватки мяса на столе. Сколько людей живут, как омела на большом бомбаксе, благодаря этим ею присланным деньгам, не счесть. Теперь, если этот бомбакс сам вырвется с корнем, сам вернется в родной дом, то этим омелам тоже придется погибнуть.
Иногда в ее голову приходят мысли – ну и что, пусть. Уже взрослые, вышли замуж, поженились, дети родились, так трудись, зарабатывай на жизнь. Не надейся больше на ее серебро, присылаемое ежегодно родителям. Но она одумывается, обвиняя саму себя. Ведь потому, что она родителям серебро присылает, братья и сестры стали тунеядцами, не умеющими ничего делать. Без нее они бы смогли научиться, как заработать на жизнь.
А родители ее уже ушли к предкам. Они ушли с улыбкой, лежа в гробах. Это также благодаря тому, что их дочь является первой госпожой в резиденции Шунг Чуа Да.
Из десяток родственников есть кто, который хоть один раз о ней подумал? Хоть кто-то из них знает, что за все тридцать лет в резиденции Шунг Чуа Да она ни одну ночь не спала достаточно? Хоть кто-то из них знает, что она тоже хочет стать матерью, хочет прислушиваться к плачу своих детей, хочет кормить собственного ребенка грудью? Никто не задумывался о ней. Все думают, что она живет на горе серебра, она будет умирать на этой горе, выстроенной из богатства, все думают, что с ней не сравнишься в удаче.
Только вот эта старая собака ее понимает. Каждый раз, когда она грустит, собака подходит к ней. Как в этот час. Рыжая собака сидит на задних лапах, подставляя спину, чтобы она опиралась. А ее спина скоро ссутулится. Она не должна тяжело трудиться, но и от тяжести грусти человек может стать сутулым. Она чувствует тепло от собачьей спины, она чувствует, что это - прочная опора для нее. Деревья могут быть повалены в шторм от сильных ветров, дом, съеденный термитами, может рухнуть, однако ее старая собака всегда готова подставить свою прочную спину, чтобы она опиралась.
Она тихо разговаривает с собакой:
- Вот однажды я умру. Ты со мной умрешь ли?
Собака опускает свою морду, чтобы ей руку облизать. Ее язык мягкий и теплый. Она не смотрит на собаку, но хорошо знает ее взгляд. Этот взгляд полон любовью, нежностью, доверием и верностью. Она говорит сама себе:
- Да я так просто спрашиваю, еще неизвестно, я первой умру, или ты.
Собака опять ее руку лижет.
Она не может говорить, но хорошо понимает все, что ей говорит хозяйка.
В тот день, когда свадебный поезд на этом месте остановился, погода была дождливой. От моросящего дождя утреннее небо было пасмурным, как будто скоро стемнеет. Ущелье кажется рекой, покрытой густой пеленой тумана. До такой степени густой, что, кажется, можно по ней проехать на лодке. Деревья по сторонам мокрыми стоят, а при порывистых ветрах туман поднимается клубами под ногами. Девушки-подружки хихикают, говоря, что в такую погоду хорошо только той, кто выходит замуж. В холодную ночь объятие оказывается более тесным. А ей при этих словах стыдно и страшно. Однако и она, и подружки не знали, что ей не достанется это тесное объятие.
Поезд остановился у этого камни. Мужчины зажгли огонь. Дрова они дома запасли и привезли с собой. Зажли большой костер. Тяжелые капли воды с деревьев капают в костер, моментально испаряясь с легким шипящим звуком. Дрова эти из еловых веток, а еловая смола легко воспламеняется, горит в дождь, горит даже, когда дрова мокрые. Еловая смола источает приятный, теплый запах.
Она сидела на этой стороне костра, а Шунг Чуа Да сидел там, на той стороне. Временами он украдкой смотрит в ее сторону, и его взгляд останавливается у нее на щеках. Ее щеки розовые, пухлые, а в глазах играет отражение костра. О чем думает он, никто не знает. Но его взгляд ее успокоил, ей кажется, что для нее приготовлено хорошее место на всю жизнь.
Теперь она тоже хочет развести огонь, но у нее нет еловых дров, нет человека, который помог бы разжечь костер. Нет человека, который сидел бы на той стороне костра, временами смотрел бы в ее сторону и останавливал взгляд на ее уже покрытых моршинами щеках. Вот так коротка человеческая жизнь, эта жизнь проходит очень быстро, в миг. Камень тот же, деревья те же, ущелье то же, но люди вот-вот превратятся в землю.
Как она будет дальше жить? Как будет дальше любить? Она хочет лечь у этого камня с собакой, чтобы уснуть непробудным сном. Для нее жить дальше до восьмидесяти лет ли, до ста лет ли, или сейчас же умереть в пятьдесят лет – разницы нет. Все равно быть казночеем в резиденции владыки. Как и эта собака, которая сторожит у двери ее покоев.
Она чувствует холод в одном боку, позвала собаку, рукой указывая:
- Иди, сядь сюда.
Собака послушно побежала туда, куда она показала, и села, собой заслонила ее бок. У нее остается только эта собака. Это ее лучший друг, это ее дочь.
Она одновременно хочет умереть вместе с собакой и хочет жить. Она еще хочет увидеть ту, которая заставила владыку улыбаться, зашагать молодецкими шагами. В резиденции кажется, что новое солнце поднимается. Она хочет послушать ее голос. Что же она поет, что владыка готов отказаться от своей ненависти к женщинам. Кто она, человек или дьявол?
Вечер спускается с неба и поднимается из ущелья. Скоро темнота будет царствовать над землей, заслоняя дороги, лес и ущелье. Она легонько похлопала собаку по спине, зовет:
- Давай, домой пойдем!
И поднимается. За ней поднимается и собака. Она пошла вперед, за ней следует собака. Ей грустно, очень грустно. Однако она уже стара, слезы высохли у старых людей. Только чувствует такую истому в ногах и руках, что не хочется совсем идти.

Однако хочешь не хочешь, завтра надо вызвать мастеров, чтобы отремонтировать одну из трех старых комнат. Заменить створы двери и дверную пройму. Сделать новую мебель. Приказать девушкам сшить и вышить десять костюмов, сшить десять пар обуви. Заказать мастерам сделать десять комплектов серебряных украшений... Если не она, то кто сможет выполнить такое количество работы?
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Десятая

Как я тебя, ты меня, бросим друг друга...
Заплачут птенцы там в своем гнезде, как бросишь меня...

(Народная песня монгов)

Еще не рассвело, вокруг дома стоит густой туман, да такой, что за воротами ничего не видно, а Ванг уже проснулся. Всю ночь ведь не спал, потому что очень мешал рядом спящий По. Временами надо скинуть со своего живота большую тяжелую ногу брата. Обычно, если даже брат на его живот ногу кладет во сне, пусть, потому что сам уже заснул крепким сном. Утром почувствует боль в боку, и по этой боли узнает, что ночью брат спал с ногой на его животе. А вот если не спится, то невозможно терпеть. По спит, то руку на шею, то ногу на живот брата закинув, от этого трудно даже дышать. А если скинуть, то вскоре все повторяется.
Чуть засветало, Ванг поднялся с постели.
Холодный ветер задул в дом с открытием двери. Холодно, даже петухи не проснулись, чтобы запеть. Ванг одевается тепло, обулся хорошо, пошел в кузницу. Там в горне угли со вчерашнего дня еще тлеют, стоит на них подуть, то сразу становятся красными. Он бросил в горн еще дополнительно угля, размешал куски железа и начинает двигать рычаги мехов. Тяжелые мехи с шумом заработали, он тоже с шумом дышит.
Шум мехов не мешает Вангу думать, не прерывает его мысли о скорой потере возлюбленной. Что он будет делать, когда Чуа Да захватит Шунг Па Синь в плен, захватит ту девушку, ради которой он готов умереть, чтобы спасти ее?
Что он будет делать, когда Синь заставят перешагнуть высокий порог, входя в резиденцию владыки через тяжелые ворота, которые десятки сильных мужиков не могут повалить?
Что он будет делать, чтобы отнять Синь в неравной борьбе со стаей злых волков?
Единственный способ, который придумал он, это побег с ней.
Вчера ночью Ванг сказал ей об этом, когда провожал ее до родительского дома, и сказал еще раз, когда прощался с ней у ворот ее дома. Однако Синь задала один вопрос, и на этот вопрос Ванг до сих пор думает, как ей ответить.
Она спросила:
- Допустим, мы сбежим. Но владыка оставит ли в покое моих родителей, твоих родителей, наших родственников?
До этого Ванг еще не додумал. Ванг обдумал только, как с ней они побегут перед тем, как Синь силком потащат через эти ворота, тяжелые створы которых сделаны из железного дерева.
Вопрос Синь заставляет его еще задуматься. Ради их любви столько людей должно будет умереть на столбе, что ли? Разве можно таким образом поступать.
Нет, невозможно бежать.
Перед тем, как войти в двор, Синь сказала:
- Хочу умереть. Лучше умереть, чем стать четвертой женой владыки.
Сказав, она побежала и скрылась в доме. Оставила Ванга одного. Он стоит как до смерти закованный там.
Ванг известен как сильный, бесстрашный парень, который не боится ничего. От тигра до мелких ядовитых тварей, даже водяных чудовищ в реке - никого не боится он. Разве такой парень будет стоять, руки сложа, смотреть, как владыка заставляет его возлюбленную умирать медленной смертью?
Ванг непрерывно двигает мехи, жарко ему. Он вспотел так, что надо рубашку снять. Однако равномерный шум мехов не дает ему покоя, пот по всему телу не приносит облегчение, не дает ему придумать, что может улучшить ситуацию.
Что-что, а умереть очень легко. Пучок листьев из леса дело разрешит. Но после их смерти как будут жить остальные? Дед с бабушкой, родители, брат, которые останутся в живых, как будут дальше жить? Не, нельзя так умирать.
А тем временем куски железа уже расплавились. Но Ванг не обращает на них внимание. По из дома выходит, руками глаза протирает. Увидев, что расплавленное железо течет по желобу в форму, кричит брату:
- Брат, слишком много течет!
Ванг вздрогнул, остановил мехи. Посмотрел на форму – а та уже полной стоит. По принес наковальню. Ванг вытащил заготовку ножа из формы, поместил на наковальню. Они начинают нож ковать, Ванг делает первые удары молотком по лезвию.
По смотрит на брата, не может сказать ничего. Все лицо Ванга покрыто потом, глаза красные, злые в мерцающем освещении кузницы. Так сильно ударяет молотом, что звуки летят, как будто перепонки в ушах рвутся, проникают в мозг. Лезвие под ударами формируется плоским.
С каждым ударом Ванг приговаривает:
- Легко ли умереть?
- Так легко мы не умрем?
- Почему мы должны умереть?
- Умереть - когда хочешь... а жить гораздо труднее.
Лезвие становится слишком плоским и тонким. По брату кричит:
- Брат, остановись. Остановись.
Ванг опомнился только с криками брата. Остановился, бросил молот в одну сторону, грузно сел у опорного столба, открыл рот, чтобы дышать, а пот с него ручьем течет.
Да он и не хочет нож делать, что кует, еще не знает.
Там на дворе уже давно рассвело. Но туман также густым остается, покрывая собой сады, огороды, дома и хлевы. Тут и там поднимается дым, клубами перемешивается с туманом. Туман густой, как и мысли у Ванга в голове. Думал-думал, ничего не смог выдумать, и поэтому перемешиваются мысли в голове перепутанным клубком.
По тихонько подходит к брату, тихонько сел у опоры, на другой ее стороне. Долго молчит и, наконец собирая всю смелость, спрашивает:
- Брат, а что случилось?
Ванг тяжело выдыхает, не отвечает.
- Что-то нехорошее, что ли? - По продолжает.
Ванг ничего не отвечает, начинает разговор:
- Ты любишь родителей?
По кивает головой:
- Да, разумеется. Вижу, они тяжелую жизнь живут, вот и волосы уже поседели.
Ванг говорит:
- Если их любишь и жалеешь, то надо тебе за ними хорошо ухаживать.
По опять кивает:
- Ты прав, брат. Мы должны за ними хорошо ухаживать.
- Я говорю, ТЫ.
- А ты?
Ванг молчит. По чувствует что-то не то, повернулся всем корпусом, смотрит на брата:
- Что? И ты должен.
Ванг кивает, но больше не говорит ни слова. По подол его рубашки тихонько потянул:
- Это не о том ли, что ты женишься, перейдешь жить к жене и родителей забудешь?
Ванг молчит, испускает длинный выдох. По продолжает, в голосе чувствуется обида.
- Даже если ты живешь в доме жены, все равно остаешься старшим братом, старшим сыном в нашем доме. Я не стану тебя заменять. Не смей валить всю ответственность за родителей на меня. Ты...
По хочет еще обиду вылить, но Ванг его перебивает:
- Кто тебе сказал, что я собираюсь жениться и ответственность за родителей хочу с себя сбросить?
По отвечает с недоумением:
- Так ты сказал же, что Я должен ухаживать за родителями.
- Да. Такое сказал, но не потому, что собираюсь жить в доме жены в зятьях. Эх, невозможно с тобой посоветоваться.
По встает с места, обходя опору, и теперь стоит напротив брата, поискал и нашел брусок дерева. Сел на этот брусок перед братом, спрашивает:
- Ты что? С девушкой поссорился?
Ванг рукой машет, как смахивает с себя муху.
- Ну? Поссорились? Посмотри ты на себя. На лице написано, что в горле кость. Правда, вы поссорились и обиделись друг на друга. Вот что значит любовь. От любви устаешь.
Ванг повернулся. В упор смотрит на По, как будто перед ним не родной брат, а Шунг Па Синь, его любимая девушка.
- По, понимаешь, скоро нам даже ссориться не дано будет.
Сказав это, он чувствует, что комок поднимается в горло и там стоит. Ванг ведь не хочет эту плохую новость сообщить По. По ничего не может поделать. Так зачем грустить двоим, если можно грустить в одиночку, вдвоем грусть ведь не убавится.
Однако По успел уловить отчаянный взгляд Ванга, как будто поддернутый черными облаками.
По сел рядом с братом:
- А что это значит?
Ванг отвернулся, опять делает длинный выдох.
- Ну?
По легко хлопает по руке Ванга.
- Владыка хочет взять Синь к себе четвертой женой.
На самом деле Ванг все никак не может представить себя в тот день, когда Синь станет четвертой госпожой в резиденции владыки. Тогда он потеряет ее, не раз, не два, а тысячу раз. Четвертой женой, или десятой-девятой, все равно наложницей, не женой же. А кто такой владыка, всем известно. Жить с ним все равно, что умереть. Таким образом он еще больше раз ее потеряет.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

По чуть не упал навзничь от услышанного, как будто его молнией ударило. Спрашивает, а язык во рту заплетается:
- Ты... ты... правду ли это говоришь?
Ванг кивает.
- А что... что уже надумал сделать?
Ванг отрицающе мотает головой, однако, неизвестно что подумав, опять кивает.
Он придумал один-единственный способ, чтобы удержать Синь, защитить их любовь, чтобы не надо было потом думать, стоя перед высокими воротами резиденции владыки, как Синь там внутри за воротами живет, как страдает, как к ней относятся... Это - убить владыку.
Да. Это единственный способ. Если умрет владыка, то вся долина Дыонгтхыонг будет освобождена от его ига. Крестьяне смогут, что им по душе и как вздумается выращивать, разводить, продавать и покупать вдоволь. Кто кого любит, за кого выходит или на ком женится – по собственной воле и выбору. Когда умрет владыка, то никто уже не будет повешен на столб, девушки будут выходить из дома красивыми, никто не должен будет мазать лицо землей и сажей. Важнее всего, после его смерти Ванг женится на Синь, Ванг будет жить у ее родителей в зятьях, вместе с ней ухаживать за родителями с обеих сторон.
Так много хорошего будет, стоит лишь убить одного, и значит это дело достойно того, чтобы сделать.
Однако владыка не ящер-панголин, чтобы его завалить, подождать, пока в шар себя сожмет, чтобы потом взять домой, да убить на мясо. Драться даже с одной собакой из его стаи трудно, тем более драться с самим владыкой. Трудно даже потрогать волосинку на голове его телохранителя.
По смотрит во все глаза на Ванга, ждет, что Ванг предложит, чтобы спасти Синь. Однако Ванг думает, что таким делом нельзя с По поделиться. По, младший брат, ты должен жить, прилежно работать, на хорошей послушной девушке жениться, на такой, которая любит мужа и его родителей, как своих собственных. У вас потом будут дети, много детей, надо иметь пять или семь, чтобы детворой был наполнен дом. Вот твое дело. Чтобы сделать это дело, считай, потребуется вся твоя жизнь. А остальные дела, что я выдумаю, я и сам сделаю.
По ждет не дождется Ванга, поэтому заговорил сам:
- Ну, скажи, брат, какой ты способ придумал?
Ванг смотрит на гору, за туманом там на ее вершине стоит столб. Ванг хочет, чтобы в один прекрасный день сам смог бы владыку на этот столб вывесить, чтобы отомстить во имя всех тех, кто там был повешен. Чтобы плотью его кормить ворон, чтобы его кости падали на землю у подножья столба. Но Ванг не говорит об этом брату. Ванг сказал:
- Дай мне еще время подумать.
- Ах, - делает длинный выдох По, не скрывая отчаяние. – А я думал, ты уже все обдумал. Вот и сейчас еще думаешь, а когда будешь решать?
- Это мое дело. Ты не вмешивайся.
Ванг проговорил невнятно, и По не оставляет его в покое:
- Не отстану.
- Не отстанешь, так что сделаешь?
- То, что сделаешь ты.
Ванг на это уже не отвечает. Пусть. Это только разговоры, а ведь когда он что-то предпримет и не сообщит По, как тот узнает?
Со стороны каменного столба доносятся крики ворон. Опять человек, а может быть и двое по приказу владыки там повешены. На эту гору слетается все больше и больше ворон. Они сидят на ветках, сгибая их под своим весом. Там поблизости растет огромное железное дерево, теперь на том дереве вороньи гнезда на всех ветвях, вороны уже никуда не улетают, каждый день там сидят в ожидании появления еды. Слетаются роем на повешенных. Лишь от их криков, похожих на крик демонов, и размахов их крыльев - над головой кружатся, от них летят пыль и перья - смертники, даже если не успели умереть от холода и голода, умереть от потери крови, то умрут от страха. Воронам же, чем быстрее умирает человек, тем быстрее достается падаль.
Эти вороны со временем становятся наглее и более жестокими. Лишь одного вида, как конвой ведет смертников по тропине вверх, уже достаточно им, чтобы слетелись с ужасающими криками. Сотни ворон готовы голову живым еще людям клевать. Невозможно разогнать их никакими средствами – ни выстрела из ружья, ни стрелы, ни ножа – ничего не боятся вороны, нападают на людей. Говорят, они так низко опускаются, что стоит поднять руку и можно лапы у пролетающей вороны схватить. Но берегись, такой захват не проходит даром. Ворона до крови расклюет человеку руку.
Вороны стали такие же злые, жестокие, как и сам владыка. Они стали такими из-за владыки. Жестокость владыки превратила ворон в жестоких тварей, которые считают людей насекомыми.
Вороны уже берут вверх над людьми. Только такой человек, как Шунг Чуа Да смог такое сотворить.
Ванг погружается в свои собственные мысли и пришел к выводу, что то, что он намерен сделать – правильное дело. Надо еще придумать способ выполнить задуманное. Если не сделает он это дело, останется ему лишь смотреть, как любимая девушка умирает от листьев гельземия, и умереть самому вслед за своей возлюбленной.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Одиннадцатая

Все равно умрешь медленной смертью,
Не лучше ли умереть с сухими листьями гельземия?

(Народная песня монгов)

Первая госпожа с рыжей собакой вернулись домой, когда уже совсем стемнело. Человек с собакой умеренными шагами, по одному, входят через парадные ворота, проходят двор. Из кухни доносится запах свежей вкусной еды.
Служанка, стоя в ожидании перед покоями первой госпожи, обрадовалась ее приходу, выбегает навстречу, говорит:
- Госпожа, Вы так долго в отлучке были. Господин Вас ищет.
Она, не глядя на служанку, обходит ее, чтобы войти к себе в спальню. Служанка за ней бежит. Первая жена спрашивает:
- Зачем он меня ищет?
- Господин хочет сегодня вместе с Вами поужинать.
- Что?
Первая жена, не веря своим ушам, резко повернулась, чтобы посмотреть прямо в глаза служанке.
- Ты что сказала?
- Господин велит... сказать Вам, он просит Вас в главный зал, чтобы вместе поужинать.
Первая жена грузно села на кровать. Служанка с нетерпением спрашивает:
- Вы согласны ли?
Первая жена на служанку кричит:
- Как думаешь, могу ли не согласиться?
- Так... если так, пойду я скажу на кухне, чтобы стол накрыли.
Как только служанка ушла, первая жена в спешке бросилась в угол спальни. Открывает сундук с красивыми юбками, шкатулку с серебряными украшениями. Руки-ноги у нее заплетаются, не хотят быстро, как она хотела бы, действовать. Она должна надеть на себя вот эту блузку, вот эту юбку, надо еще портянки поправить, надо еще вот в такие туфли переобуться. Она должна еще прическу сделать и, наконец, красивый платок надеть...
В своей резиденции владыка обычно в одиночку ужинает. За все тридцать лет он ужинал с первой женой всего навсего десяток раз. И это случалось давно, в ее молодости, когда щеки еще розовые, а грудь полная была. После нее только Ванг Чё удостоилась такой чести – иногда была вызвана к владыке на ужин. Это случалось редко, когда он был весел, очень весел, ведь только тогда ему нужен был человек, с ним вместе за трапезой сидящий. И вызывает он только, кому доверяет. И после ужина он идет спать в спальню той, с кем вместе поужинал.
Первая жена переодевается и на себя злится. Надо было остановить служанку, чтобы та помогла ей сделать прическу и переодеться. Однако она чувствует некоторый стыд, если служанка увидит, как она собирается, прихорашивается, чтобы пойти на ужин с владыкой. Она не хотела бы, чтобы служанки видели, какой она бывает стыдливой.
Она уже переоделась, села на край кровати, чтобы прическу сделать. С каждым движением в руке появляется пучок выпавших волос, среди них нередко и седые. Она смотрит на эти выпавшие волосы и думает о том, как сидела напротив владыки у накрытого стола, у каждого по пиале теплой водки... Слезы у нее текут по щекам.
Столько лет прошло. Она уже изрядно состарилась. Все тело, лицо, руки, ноги, волосы, даже глаза и уши состарились, у нее не осталось ничего, чтобы отдать этому мужчине, который мучает ее всю жизнь, от любви к которому она всю жизнь страдает.
Служанка вернулась к двери:
- Кушать подано, госпожа.
Теперь она ее в спальню позвала, потому что чувствует себя до такой степени усталой, что ноги и руки дрожат.
- Сделай уборку в моей спальне, да хорошо убери, слышишь?
- Идите на ужин, не беспокойтесь, я все сделаю.
Она рывком повернулась, пристально посмотрела в лицо служанки, поискала улыбку. Она чувствовала, что служанка смеется над ней. Служанка, наверное, с трудом сдерживается от хохота, потому что увидела, как такая старуха, как первая госпожа, дрожит, ноги и руки не слушаются, только потому, что скоро будет ужинать с владыкой. Ан нет, даже тени улыбки нет на ее лице. Правильно, а то завтра не осталось бы у нее зубов, чтобы рис есть.
Она сделала несколько шагов и еще напоследок сказала служанке:
- После уборки покорми собаку.
И сказала собаке:
- Сиди там, за мной не иди.
Собака хотела было подняться побежать за хозяйкой, но, услышав ее слова, снова села и теперь легла, подбородок положив на порог. Там, где она обычно кладет свой подбородок, деревянный порог отшлифован до блеска.
Первая жена проходит по двору, входит в парадный зал резиденции через угловую дверь, потому что парадную от холода плотно закрыли.
Там на столе расставлены все блюда. Десятки пиал и тарелок дымятся. Ждут две пиалы, две пары палочек, две чашки. В горячей воде греется водка.
Владыка смотрит на нее с улыбкой.
- Жена, проходи, сядь сюда.
Она не перестала дрожать. Чувствует, как будто ноги и руки взяты у чужого, скоро отвалятся.
Двое сидят друг против друга, смотрят друг на друга через водку, разлитую в чашки. Чашки поднимаются. Вокруг тишина, как будто в резиденции нет ни одной живой души. Прислуга ходит бесшумными шагами, разговаривают шепотом, друг другу на ухо. Первая жена не может вспомнить, сколько чашек она выпила. Она чувствует такую радость на душе, что водка хорошая ли, не хорошая - не важно. Ведь радость превращает любую водку в лучшую, и не надо на это обращать внимание.
А владыка много разговаривает. Вспоминает и то, что было десять, двадцать, тридцать лет назад. Даже те случаи, о которых она ничего не помнит. Он также много улыбается. Морщины на его лице глубокие, а волосы наполовину поседели. Чем больше выпивает, тем громче разговаривает, тем громче смеется.
Он весел. Она хорошо это знает. А что принесло ему такую радость, она не хочет и думать, ведь он весел по такому нежеланному для нее поводу. Но он весел, и поэтому она тоже весела. Уже так давно в их доме, огромном и мрачном, не звучал смех.
Оба не притронулись к палочкам для еды. При веселье не нужно кушание, чтобы стать сытым. Он уже напился пьяным, голову на стол кладет. Она в молчании сидит и смотрит на спящего владыку.
Там на улице луна ярким светом светит, освещая двор, мощеный широкими камнями. Давно она не видела луну. Чем ярче светит луна, тем плотнее она приказывает закрыть окно. Луна заставляет ее вспоминать молодость, когда спала она с головой на предплечье у этого мужчины. В эти моменты она чувствовала себя девочкой, лежащей в тишине. Она хотела помнить только это, а не то, как была измучена в постели, как с нее сдирали одежду, кусали, рвали ногтями до невыносимой боли и усталости. Об этом она не хочет вспоминать.
Он все еще спит на столе, в руке держит пустую чашку. Она позвала прислугу:
- Несите его в спальню.
Те в неодумении переспрашивают:
- Куда... куда нести?
Она не успела ничего сказать, Ли Чы Зиа ее опережает:
- Вам надо еще раз сказать?
И владыку понесли в спальню к первой жене.
Надо пройти два двора. Из щели смотрят, следят за ними любопытные глаза. Некоторые бесстрашные, кажется, не боясь смерти, высунули голову из окна. Она все замечала. Думает, пусть, но ноги хотят ускорить шаги. Это она приказала нести владыку к себе в спальню, не идет он сам. Есть разница в этом.
Его положили к ней в постель. Сообразительная служанка уже приготовила там две подушки. Первая жена хорошо помнит - до этого у нее в постели была только одна подушка. Вторую уже давно убрали, ведь так давно не была она использована, что даже запах пота того, кто на ней спал, уже не сохранился.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Прислуга уже вышла, дверь плотно закрыта, рыжая собака сторожит снаружи. Она в молчании раздела владыку, сняла с его ног обувь. Передвинула ближе к кровати таз с тлеющими углями и побольше сделала огонь в лампе. И сама сняла обувь, размотала портянки, поднялась на постель, поправила его руку, легла рядом и свою голову положила ему на предплечье.
Она мечтала о такой ночи уже десятки лет. Но на руке у этого мужчины мышцы уже так слабы, что она уже не узнает его прежнюю силу. Но пусть. Она все еще хочет лежать с головой у него на предплечье, как маленькая девочка. Это миг, ради которого она готова отдать все, что имеет в данный момент.
Она привстала, приоткрыла окно. Лунный свет сразу проникает в спальню, освещает ей того человека, который вернулся в ее постель после почти тридцати лет. Мужчина огромного роста, его ноги если выпрямлены, то всю длину кровати занимает. Мужчина тяжеловесный, если хочешь его подвинуть, то потребуется двое-трое здоровых мужиков. Мужчина, который очень жесток, когда бодрствует, но во сне кажется милым, как котенок. Мужчина, который в силе не уступает медведю, но перед женщиной в постели оказывается беспомощным.
Она любит этого мужчину до смерти.
Это - владыка.
Он тяжело перевернулся в постели, от этого его движения кровать скрипит. Она в испуге сжалась. Он рукой ее обнимает, притянул ее ближе к себе и крепче обнял. Она уткнулась лицом в его грудь. И узнала знакомый запах, как будто человек, который после долгой отлучки возвращается домой и сразу узнает запах дыма в своей кухне. Она лежит, как мертвая. Даже если сейчас умрет, она согласилась бы умереть вот так в его объятии.
Она ясно слышит, как стучит сердце в его груди, и его дыхание, мощное, как ветер дует в глубоком ущелье. Слезы у нее так и текут по лицу. Ох, к чему слезы, ведь она наслаждается, лежа в его объятии как гусеница в своем коконе. Она не посмела рукой слезы вытереть, дала им свободу течь. Слезы многолетней жены впитываются в одежду на груди у владыки и там навсегда остаются. Даже если потом у него появится другая женщина, которая будет там плакать.
Внезапно она вспомнила о завтрашних делах. Отремонтировать комнату и сшить красивую одежду той девушке, которая займет ее место. Есть ли у нее возможность отказаться от его желания? Нет, если хочет еще пожить, не хочет умирать. Однако остается ли что-то, что она может сделать по собственному желанию? Да. Но она должна еще подумать, как это сделать. Где есть желание, там и найдется способ его выполнить.
Она потихоньку выбралась из его объятия. Она хотела подняться, чтобы хорошенько рассмотреть лицо этого мужчины в лунном свете. Она не хотела бы, чтобы та другая девушка могла видеть его таким, как она. Однако та не должна знать, что о ней думает первая жена, ведь она так нравится владыке, что стоит захотеть, и ей достанется все, что она хочет сберечь для одной себя.
Откуда-то снаружи долетела песня. Кто-то из служанок поет под луной. Жалобная песня, словно плачет котенок, которого отобрали у матери.
«Сироте, как я, зимой кушать рис, рис кажется ломанным, перемешанным с отрубями. Одеваться мне только в лохмотья. У тебя мать, ты кушаешь белый рис, у тебя красивая одежда».
Кажется, поет сирота, которая уже давно живет в этой резиденции. Сирота, поэтому даже если отпустят, не будет знать, куда идти. Нет дома, нет родных, чтобы скучать по ним. Поэтому голос и песня кажутся до такой степени грустными.
Она отодвинулась немножко подальше от владыки, сидит, опираясь на стену. За ее спиной лунные лучи проникают в постель через приоткрытое окно. Владыка спит в ее постели, как будто этих тридцати лет не было. Время остановилось. Ей кажется, если ей дано будет посидеть с закрытыми глазами, в тишине и в темноте, возле этого спящего мужчины, то время остановится. И она забудет все зло и жестокости, которые он совершил за эти годы.
Она так и просидела всю ночь, без сна, до пения петухов. И встала, пошла на кухню, приказала сварить кашу владыке. Но когда она вернулась в спальню, его там уже не было. Ушел. Сегодня - назначенный день, когда нужно передать большое количество опиума торговцам с другой стороны границы.
Она стоит, теряя саму себя, возле пустой кровати. Вмятина от его тяжелого тела в постели еще остается. Его запах еще чувствуется в темной спальне. Она ощущает только усталость. Вчерашняя ночь, как она прошла? А она ждала всю свою жизнь, дыхание затаив каждый раз, когда подумает о такой ночи. И в конце концов вот так получилось. Владыку внесли в ее спальню в состоянии полного опьянения от радости, от мыслей о том, что скоро настанет день, когда он встретит в своей резиденции красавицу с таким голосом, как у соловья. Разве не так? Она, оказывается, стала только тем человеком, на которого он излил излишки своей радости. Без нее он не знал, с кем еще поделиться.
Она легла на том месте, где он лежал, и закрыла глаза в ожидании глубокого сна после бессонной ночи.
Она будет спать крепким сном. Пусть комната стоит там неотремонтированной, пусть одежда не сшита, пусть старые мастера-ювелиры ждут дома, когда придут к ним с заказом, пусть мужики отнесут доски для ремонта туда на задний двор. Если сон позволит ее забыть все эти дела, то именно сон ей нужен в этот момент.
После крепкого сна светлый ум вернется, как леса и горы станут отмытыми после проливного дождя. Ей нужен светлый ум, чтобы обдумать нужное ей дело.
Рыжая собака своей мордой тихо закрывает дверь в ее спальню. И легла у двери. Когда она там лежит, и дверь в ее спальню закрыта, то никто не смеет прийти и позвать ее.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Двенадцатая

Я тебя ласкаю, не могу на тебе жениться.
Я тебя ласкаю, не могу за тебя выйти замуж...

(Народная песня монгов)

Сват пришел в дом к родителям Синь.
За сватом длинной чередой пришли господские люди с приношениями, подарками. Кто несет на своей спине в корзинах, кто ведет вьючных лошадей. Свиньи хрюкают. Козы блеют. Коровы мычат, а лошади ржут. Рис с кукурузой золотят весь двор, а запахом хорошей водки заполнены и двор, и огород, и сад.
Синь сидит с матерью в своей спальне, почти мертвая.
В гостиной сват с отцом важный разговор ведет.
- Сегодня мы пришли в ваш дом в гости, хотим попросить у вас чуточку хороших зерен, чтобы владыка у себя на своем поле посеял. Важное дело это - чем раньше выполнишь, тем лучше.
Отец Синь сидит, молча пьет воду.
Как теперь себя вести? Согласиться или отказ? Если «Да», то все равно проводить дитё раньше времени к предкам на тот свет. Если «Нет», то вся семья втроем отправится в путь к предкам, один другого не должен будет провожать. Мысли о закадычном друге, о детях, которые давно уже стали одной парой, приносят только печаль и не дают речь произнести.
Однако молчать тоже не дано. Все равно надо сказать, ответ дать свату.
- Если это воля владыки, то никто не может отказать ему, и мы не смеем...
У свата загорелись глаза. Вот, что надо. Однако отец еще не закончил свою фразу.
- Однако у нас зерен мало, и мы уже дали обещание посеять их в горном поле. Трудно нам назад свое обещание взять.
Сват бросил на него грозный взгляд. Ах ты, как посмел...
- Это только обещание ведь. Зерно еще не брошено, из дома не вынесено.
- Но скоро, скоро...
- Скоро не скоро, но надо это дело остановить. Закройте ворота. Ваши ворота откроются только перед владыкой.
- Трудно нам...
- Надо.
Сват сказал и поднялся. Его люди также поднялись разом и ушли, даже стулья повалили после себя.
Проходя двор, сват властным жестом указал рукой на приношения и подарки:
- Уже принесли, не унесем. Но следующий раз невесту в путь с собой возьмем.
Сказав, сразу вышли из ворот. Свиньи хрюкают. Козы блеют. Коровы мычат, а лошади ржут. Рис с кукурузой золотят весь двор, а запахом хорошей водки заполнены и двор, и огород, и сад.
Отец Синь поднимает поваленные стулья, не смотрит на уходящих людей. Это не сват приходил просить руки его дочери, это разбойник приходил отнять у него дочь.
Синь из своей спальни выбегает, лицо все в слезах:
- Папа, что это значит?
Отец опустился на стул, спиной опираясь на стену. Что значит - он не знает, как дочери объяснить. Это значит у него отнимают дочь, унесут из его объятия, из его дома. Вот что это значит.
Синь села на землю, плачет во весь голос, плачет до потери голоса.
Если так случится, то она предпочитает смерть.
Принесенный в подарок домашний скот поднимает невыносимый крик на дворе. Синь выбегает, разрезает веревки, открывает клетки. Коровы, козы, куры и утки в разные стороны разбегаются. Собака громко залаяла. Синь вынула прут из плетня, этим прутом куда попало ударяет по скоту. Все в испуге выбегают из двора, так испугались, что на бегу стукаются об ствол старой сливы.
Нанося удары, Синь кричит:
- Кто вам разрешил в наш двор войти, уходите восвояси!
Синь разогнала скот до ворот. Животные разбегаются, каждый своей дорогой, даже в соседний огород вбежали. Когда разогнала животных, не оставив ни одного, Синь рухнула на землю, там села и, пряча лицо в коленях, опять заплакала.
Животных можно разогнать, но от сватовства так просто не отказаться. Не могут они вернуть в резиденцию владыки приношение, и не принять невозможно, все равно господские люди уже вернулись к себе в свой дом.
Родители Синь беспомощно стоят между кусками веревок, пустых клеток. Вокруг них перья и шерсть клочками разбросаны по двору. Они тоже плачут, глядя на плачущую дочь.
Прошлый раз, когда был вызван в резиденцию владыки, отец уже сообщил владыке о том, что дочь обещана в дом семьи Тхао, но к его словам владыка остался глух, все как да что спрашивает. Наконец, сказал:
- Но это уже вчерашнее дело. Старые, вчерашние дела нужно забыть.
Это дело всей жизни дочери, а он сказал – старое, нужно забыть. Еще так сказал:
- Даже птицы, которые летят по небу в Дыонгтхыонг, тоже принадлежат мне, Шунг Чуа Да. Так что ты как хочешь, так и поступай.
А теперь как им поступить?
Муж смотрит на жену, жена смотрит на мужа. Жалеют свою дочь, хотят умереть с ней. Они оба чувствуют себя виновными перед предками, глядя на страдания дочери.
Отец говорит матери:
- Ты иди, позови дочь в дом.
Сказав, вынес из дома зонтик.
- Ты куда собираешься?
Мать спрашивает с испугом.
- Пойду я в дом кума.
И правда, их семьи давно считают друг друга родственниками по браку детей. Когда молодые захотят, то разрешат им свадьбу сыграть, но и так уже считают их своей невесткой и зятем.
- Что ты собираешься сказать им?
Отец с зонтом на плече в замешательстве останавливается. Ах да, что сказать своим лучшим другу и его жене? Разве можно сказать: не могу я выдать дочь за вашего сына? Должен я ее за владыку выдать? Да невозможно же так сказать наперекор своему обещанию стать родственниками по браку детей, разве можно свое обещание назад взять?
Однако надо идти. Надо сообщить эту плохую новость своему лучшему другу. Вдруг тот придумает способ отказаться. Подумав, он в спешке отправился к воротам, мать за ним бежит, и, когда плачущую Синь проходили, сказала:
- Если хочешь плакать, иди в дом, там поплачь. Не сиди тут.
И засеменила за мужем.
Всем известно, выдать дочь в резиденцию владыки значит ее погубить, ее потерять навсегда. Никогда не будет у них внучат. Никогда.
В лучшем случае раз в два или три года разрешат дочери родительский дом посетить. В сумерках, когда куры уже собрались в курятнике. И надо отправиться в обратный путь ранним утром, с первыми петухами. А дома успеешь только обнять маму, в спешке съесть миску риса и ночь напролет поговорить без сна, поговорить до отъезда. А что сказать? О ругани, порках, наказаниях и унижениях какая дочь осмелиться рассказать родителям? Радостей же нету. Так что должна придумать, наврать. А навравшись до утра, когда уже надо отправляться в обратный путь, отойдя на три шага от родительского дома, слезы уже набежали и текут, не успеваешь вытирать. А как добираться до ворот резиденции с распухшими от слез веками, с мокрыми от слез рукавами.
Это участь тех, кому довелось быть служанкой, или наложницей.
В резиденции владыки, кроме первой жены, всем наложницам живется не лучше козы или лошади. Вторая, третья, пятая, шестая, седьмая... всем разрешается ходить только внутри резиденции, в окружении каменной стены высотой в два человеческого роста. Все должны угождать первой жене. Если та заметит, что ты послушная, покорная, то только тогда разрешит навестить родителей на ночь. А так можно только им серебро отправлять домой. Немало серебра, но никаким родителям не нужны эти деньги. Если хорошенько подумать, то им платят за продажу дочери, за эти деньги их дочь должна лить кровь и слезы. Не в силах они использовать эти деньги, ведь это все равно, что продаться злу.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Шунг Чунг Лу идет в раздумьях и вскоре дошел до ворот дома своего друга.
Плотно закрыты створы ворот. Даже собаки не слышно, хотя обычно весело встречает его звонким лаем издалека, а друг с женой радостно выбегают открыть дверь. Сегодня что-то случилось, вот даже собака не лает, а в доме тишина, как будто никого нет.
Он хочет уже назад, к себе домой вернуться. У него на уме так много чего, что хотел бы, надо было бы сказать, однако сам не знает, сумеет ли, сможет ли. Ведь неизвестно, вдруг друг думает, что он из-за щедрых подарков согласился выдать дочь за Шунг Чуа Да в богатое хозяйство, не сдержав слово, данное ему о браке детей? Если друг так думает и спросит об этом, то что он может сказать, чтобы себя оправдать?
Он постоял перед закрытыми воротами, уже хотел было назад повернуться, вдруг ворота отворяются. Это супруги Зинь, его лучший друг Тхао Ча Зинь. Вскрикнула хозяйка:
- Ты почему тут стоишь, в дом не заходишь?
Зинь кричит на собаку:
- Обычно громко гостя приветствуешь, почему сегодня молчишь? Ишь ты, за едой что ли забыл, что надо ворота сторожить.
Старый Лу выдавил на лице улыбку, похожую на плачущую гримасу:
- А вы... вы хотите куда-то... собираетесь уйти?
Зинь машет обеими руками:
- Нет-нет, уже никуда. Хороший друг пришел в гости, надо дома гостя принять. Заходи!
Зинь первым пошел, Лу за ним следует, а хозяйка идет последней, плотно закрывая за собой ворота. Собака, лежащая на веранде, гложет огромную кость. Увидя старого Лу, она заскулила, но не отпустила свою добычу.
В доме Зиня все хорошо, все прибрано, все сделано, все аккуратно и чисто, ведь недаром воспитывают они двоих сыновей. А в доме Лу, если на крыше, допустим, разбита черепица, то на ее замену потребуется несколько дней, ведь один только Лу может это сделать.
Старый Лу сел на стул. Сидит и обдумывает, как начать трудный разговор. А в это время его друг Зинь с женой бегают туда-сюда, принося гостю горячий чай, сладости. Ох и трудно ему начать разговор.
- Где твои мальчики?
Старый Лу спрашивает, озираясь вокруг.
Хозяйка рукой показала в сторону реки:
- Вот туда на реку пошли проверить новую сетку. Сделали ее вместе, и младший заставил старшего сразу на реку пойти. Глупый. В такой холод вся рыба спит, ничего не поймаешь.
Зинь говорит другу:
- Останься сегодня у нас, водку вместе выпьем. У нас куры есть, несколько уже можно зарезать. Напьемся, а завтра ты домой пойдешь. Уже давно не сидели вместе.
Лу качает головой:
- Нет-нет, не могу. В другой раз. Сегодня не смогу остаться.
Глядя на лицо друга, супруги Зинь поняли - что-то неладное случилось. Лу старается улыбаться, и у него плохо получается улыбка. Сидит, мнет в руках берет, кажется, скоро порвет его на части.
Зинь спрашивает:
- Дело есть?
Лу кивает головой, а затем почему-то качает, качает.
Зинь говорит жене:
- Ты выйди на реку, посмотри, как они там...
Он хочет, чтобы ушла жена, чтобы мужчинам легче стало начать разговор.
Хозяйка ушла, Зинь подвинул стул поближе к другу, доливает в его чашку чай.
- Что тебе так трудно выговорить? Скажи, я слушаю.
Лу проглотил слюну. От этого чувствует боль в горле. Кажется, в горле лежит, застряв, початок кукурузы, горло перекрывает, поэтому слова невозможно выговорить как следует.
- Мой старый друг, - Лу начинает, глядя на друга, с трудом подбирая слова. - Я пришел прощения просить. Больше дело наше невозможно сделать. Я старался, но у меня не получается, не могу придумать способ, чтобы исправить это дело... Эх...
Лу испускает длинный выдох. Зинь молчит в ожидании, что еще скажет его закадычный друг.
- Это дело жизни наших детей. Хотел бы скоро отремонтировать дом, чтобы они смогли сыграть свадьбу. Какую, неважно, если деньги есть - пышную, а если нет, то скромную. Чтобы больше не бегали туда-сюда, из дома в дом, туда-сюда на свиданья. Чтобы смогли, наконец, родить нам внучат... двух, трех, четырех внучат...
Сказав, опять делает длинный выдох. Тяжесть легла на его грудь, он не может дышать. Надо сделать длинный выдох, чтобы скинуть эту тяжесть, но облегчение приходит только на миг, потом становится еще тяжелее.
- Но случилось так, ну, наверное, сын твой уже вам рассказывал? Правда, рассказывал? Твой сын знает об этом. Это владыка... владыка увидел нашу Синь. Встретил, когда дети вдвоем работали в горном поле. Мой старый друг, владыка хочет взять нашу Синь себе в резиденцию, наложницей. Правда, хочет владыка...
Последние слова старый Лу старается как можно быстрее выговорить, как будто боится, что убегут из головы.
Вот, уже высказал все нужное. Теперь друг Зинь пусть что хочет, то и сделает, он будет терпеть.
Зинь сидит застывший, как камень. В руке держит недопитую чашку чая.
С того дня, как их дети влюбились друг в друга, и Синь цветет, как цветок, излучает пьянящий запах меда, старый Зинь чувствует одновременно радость за молодых и беспокойство за них. Однако до такой беды не мог даже и додуматься. Хотел он спуститься жить пониже, чтобы легче было достать воду, но не хватает накоплений на покупку участка. Они живут слишком высоко в горах, полдня ходьбы до соседа, они сами бедны ли, богаты ли, сыновья красивы ли, уродливы ли, одинаково трудно найти им себе пару. Он думал отложить свадьбу молодых на некоторое время, чтобы накопить еще чуточку денег помочь другу отремонтировать дом, организовать свадьбу детей, и пойдет тогда просить руки Синь своему сыну. После свадьбы пусть живут у старого друга, пусть сына в зятьях живет. В семье у друга нет сыновей, им трудно живется.
Вот так обдумал наперед свои намерения Зинь, однако все его намерения испорчены теперь...
Теперь как надо поступить? Зинь поставил чашку на стол:
- Уже несколько дней как наш Ванг отказывается от еды, работая денно и нощно в кузнице. Но на все вопросы отмалчивается, утверждает, что ничего не случилось. Оказывается, такое большое дело совершается!
Лу посмотрел на друга. Надеялся на облегчение после того, как все выговорил, оказывается, тяжесть в груди еще больше растет.
- Друг, ты на меня сердишься?
Зинь с удивлением спрашивает:
- Почему ты так говоришь? За что?
- За то, что не смог удержать дочь дома.
Зинь удивляется:
- Ох ты, человек! Это не твоя вина. Посмотри, курица и та иногда не может удержать цыплят под своим крылом, ястреб их крадет. Вот такого маленького цыпленка иногда не можешь спрятать, не говоря уж о твоей огромной дочери!
Лу с удивлением посмотрел на друга:
- Ты правду говоришь, что на меня не сердишься?
- Правда, правда. Мы с тобой ведь давно дружим, хорошо понимаем друг друга, так зачем же сердиться.
Лу так и не может перестать терзать свой берет.
- А я все чувствую, что виноват перед тобой.
Зинь руками машет:
- Не говори об этом сейчас, такое дело разговором не разрешишь. Надо придумать теперь способ, что надо сделать...
Старики сидят у старого стола, на столешнице которого множество порезов от ножа, оставленных сыновьями в детстве. Эту столешницу сделали своими собственными руками друзья Лу и Зинь, сделали из одного дерева, из которого сделали и двери, и мебель в этом доме, когда Зинь с его женой собрались жить отдельно от родителей, а его жена была тогда беремена близнецами.
Зинь потер свою голову несколько раз, заговорил с остановками:
- Может, устроим им побег?
- Это не трудно, однако как быть остальным, которые не побегут?
Лу сказал эти слова как раз, когда Ванг вошел во двор, он услышал и сразу вмешался в разговор двоих отцов:
- Способ есть, не надо вам больше думать. Я придумал.
Старики выпучили глаза, смотрят на парня. Ванг сбросил со спины мокрую сетку, повесил ее на веревку, протянутую через двор, вошел в дом, сел, налил себе чай в чашку и только тогда продолжил:
- Не получится бежать. Мы убежим, а вы, родители все четверо и По, как будете жить, ведь владыка не оставит вас в покое. Он всех вас на каменный столб повесит. Но вы не должны больше беспокоиться. Я все уже обдумал, способ выдумал.
Отец Ванга смотрит на сына с большим вниманием и, подождав, пока сын выпил чай, спрашивает:
- Ну, расскажи, что ты придумал:
Ванг ставит чашку на стол:
- Не могу сказать. Это дело только молодым людям под силу. Вы не беспокойтесь, спите хорошо, водку выпивайте в удовольствие.
Сказав так, вышел во двор.
Зинь посмотрел вслед сыну, не может удержаться от длинного выдоха.
Если сын так сказал, то, наверное, можно быть спокойным. С детства Ванг самостоятельно делает свои дела, он ничего не боится, делает все, что вздумается, и говорит только после того, как уже сделает. С ним в доме как будто добавилась сильная, прочная опора, не боишься, что дом повалится ветром в дождливую ночь.
Зинь посмотрел на друга, а на лице у того беспокойства не убавилось. Зинь вручает другу берет, который тот в руке мял и положил на стол, слушая Ванга:
- Если не можешь остаться водку пить, то отправляйся домой, скоро стемнеет.
Лу, получив берет, опирается на стол, чтобы подняться.
Ванг так сказал, ну, слышать-то его слова он слышал. Что тот намерен делать, может ли изменить ситуацию, никогда наперед не скажет. Не то, чтобы он не верит Вангу, но не может и твердо сказать, что верит. Ему ничего не остается, как домой вернуться.
Во дворе хозяйка уже ждет Лу с большим петухом, которому связала ноги и в клетку засунула.
- Ты неси этого петуха домой.
Лу машет руками, отказывается:
- Не, не могу я. Каждый раз от вас с подарком уходить неудобно.
Хозяйка показала ему в сторону курятника:
- А ты посмотри, у нас слишком много кур, даже не можем съесть. Бери.
Сказав, она клетку с петухом силком всучила в руки Лу.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Неся клетку с петухом в руках, Лу идет к себя домой. По дороге чувствует, что с каждым шагом петух в руках тяжелее становится. Бывает такие долги, которые, в отличие от других, невозможно погасить ничем и никогда в твоей жизни.
Подождав, пока Лу ушел, Зинь позвал Ванга к себе в дом.
- Ну, теперь скажи, что ты придумал?
Ванг не садится, рукой машет.
- Даже если узнаешь, то не сможешь помочь. Я сам все сделаю, все в порядке будет.
Однако Зинь не может скрыть свое беспокойство.
- Что ты там придумал такое на свою голову?
Ванг чмокает губами:
- Ну, я же не сорвиголова, сказал же - не беспокойся. Безрассудно я поступлю или нет, все равно по моему выйдет, когда большое дело сделаю...
Ванг с шумом резко взял мачете заокуам, стоящее у стены, сказав:
- Выйду я на ненадолго...
И сразу ушел, не дожидаясь слов отца.
Зинь сидит, не зная, что делать. Хочет он знать, что сын затеял, но сын не позволяет, и что тут поделаешь.
Столько лет сына воспитывал, видит, как он с каждым днем растет и мужает, видит, что чем взрослее становится, тем больше характером на отца не похож, и Зинь не знает, радоваться ему или беспокоиться за него. Его жена входит в дом, успев увидеть, как Ванг уходит с мачете в руках.
- Куда это он пошел с мачете?
У мужа спрашивает.
- Что?
Весь погрузившись в раздумья, Зинь вздрогнул от неожиданного вопроса жены.
- Спрашиваю, куда сын пошел с мачете...
Жена повторяет вопрос, Зинь переспрашивает, запинаясь:
- Он... он с мачете?
- Эх ты, тут сидишь, не видишь что ли, как он взял мачете? Не заметил?
Зинь рывком с места поднялся:
- Что это он затеял?
Про себя проговорив, он выбежал во двор, чуть не врезался головой во входящего По.
- Ты куда спешишь?
По спрашивает.
Зинь показал пальцем в ворота:
- Твой брат куда-то пошел с мачете. Я должен следовать за ним, чтобы не...
По захихикал:
- Да там через дорогу лежат поваленные ночью деревья. Он пошел убрать ветки, дорогу чистит же.
- Правда?
Зинь стоит в недоумении, не веря услышанному от младшего сына.
- Правда. Сделает и вернется.
Старый Зинь про себя о том размышляет, о чем думает, о чем беспокоится сам. И правда, он боится, что Ванг с этим мачете пошел совершить то, о чем сказал «уже придумал». А что именно такое сын придумал, он, его отец, не знает. Он хотел было бежать за сыном, потому что боится – сын придумал то, о чем отец сам думает: убить Шунг Чуа Да. Только одним таким способом можно остановить владыку, чтобы тот не смог отнять у сына жену.
Зинь ударил себя несколько раз ладонью в лоб.
Сын его ведь не станет так просто - придумал и действовать. Убить Шунг Чуа Да - непростое дело. Не получится с мачете в руках войти в резиденцию и убить, отрезав тому голову.
Это он зря, видно, беспокоится.
Подумав, Зинь вернулся в дом.
Совсем стемнело. Ванг заходит в двор, за собой тянет огромный ствол, очищенный от веток. Он бросил ствол в углу двора и пошел помыться, чтобы войти в дом уже чистым.
Этот ствол - лишь уловка, чтобы спрятать затеянное им дело от острого взора отца. Ванг сейчас уделяет все свое время маленьким стрелам, что лежат в тайной яме, выкопанной в укромном месте за хлевом. Надо их три раза промочить в ядовитом растворе и три раза на солнце высушить, и ядовитые стрелы будут готовы.
Однако Ванг еще не знает, что ему не понадобятся эти стрелы. Не нужны ему ядовитые стрелы. Ему понадобится другое оружие.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Тринадцатая

Горы нас разлучают ненадолго,
Только земля может разлучить нас навсегда...

(Народная песня монгов)

Старый Лу пришел домой, когда уже совсем было темно. Его жена и дочь сидят у печи, в ожидании его к ужину.
Лу поставил клетку с петухом на веранде у двери. Жена услышала шорохи, выбежала навстречу:
- Ты уже пришел? – спрашивает и, заметив петуха, добавляет: - Да еще и с петухом, откуда он?
Лу повесил зонтик на столб, устало отвечает:
- Это кума заставила взять с собой домой. Невозможно было отказаться.
Синь увидела отца, рассердилась на его слова:
- Дочь скоро разбойничим способом утащат, какие они вам кум да кума!
Родители выдыхают, смотрят друг на друга. Не хочется им на дочь кричать. А обычно, если таким резким тоном заговорила бы, то уж ей бы досталось.
А теперь что скажет дочь, то и пусть. Надо терпеть, ведь с ней доведется быть под одной крышей только еще несколько ночей, и, когда насовсем уйдет, будут жалеть, что ругали, наказывали ее, любимую дочь.
Мать заговорила, чтобы снять напряженность:
- Давайте поужинаем, а то все остынет.
Синь рывком встает, хотела было пойти к себе в спальню. Говорит:
- Не буду я есть.
Мать сердито смотрит на дочь:
- Ты что, хочешь умереть с голоду? Садись.
Синь бормочет себе под нос:
- Да все равно я умру.
Мать больше не могла сдерживаться, кричит с яростью:
- Тебе до того, как такое говорить, надо подумать о твоих родителях, ведь мы не глухие еще. Только глухие при таких словах могут быть спокойны, другие могут быть до смерти обижены. Я тебя родила, мы тебя растили вот уже столько лет. Теперь говоришь, что умрешь, что умереть хочешь? Не дано тебе так легко умереть. Тебе еще надо поплакать по матери перед собственной смертью. Так ведь? Дам я тебе поплакать.
Сказав, мать взглядом поискала в доме и нашла веревку на стене. Она быстро сорвала эту веревку с места и с веревкой выбежала во двор.
Она так быстро все сделала, что муж не успел ее остановить. Старый Лу стоит, остолбенев, посреди дома, открывает рот, но не знает, что сказать, что крикнуть. Синь громко заплакала, выбежала вслед за матерью.
Догнала она мать во дворе, обняла и борется с ней. Оба плачут, кричат.
Поднялся такой шум, как будто в доме пожар. Вдруг услышали, что створы ворот с шумом открываются, огонь факела неравномерно озаряет эти створы.
Мать с дочерью разом затихли, рукавами лица утирая от слез и пота. Старый Лу выходит, кричит на собаку.
Это к ним пожаловала первая жена владыки. Сама Первая госпожа собственной персоной.
Что заставило первую госпожу приехать к ним в такую темноту поздней ночи? Все трое стоят, замерев, не понимая ничего.
Старый Лу не знает, как быть, ноги у него заплетаются, наступают друг на друга. Первая жена первой заговорила:
- В дом гостей не пустите?
- Да... да, добро пожаловать, первая госпожа.
Синь узнала первую госпожу, быстро повернулась и побежала в свою спальню, с шумом хлопнула дверью, не здороваясь.
Утром в доме побывал сват. Ночью - первая жена собственной персоной. Владыка на самом деле не хочет дать им никакой возможности, чтобы выжить.
А эта первая госпожа, что ей не сиделось там у себя в покоях, спокойно где быть первой женой. Где это видано, чтобы первая жена приходила просить руки девушки для своего мужа? Ты разве не умеешь быть ревнивой? Разве тебе это приятно? Ах да, наверное, это тебя заставил прийти к нам владыка. Раз он уже этого хочет, то и ты, первая жена, должна повиноваться, даже ты если не хочешь, даже если у тебя ноги сломаны, то приползти должна, если не хочешь умереть.
Синь не хочется думать, как будет жить она там в резиденции четвертой женой владыки. Не думает о богатстве, о красивой одежде, о вкусной еде, о серебряных монетах, которые могла бы родителям присылать... Совсем не думать об этом лучше. Однако, если думать все равно надо, то первое, что приходит на ум, то это пучок листьев гельземия, который она положит в суп для владыки. Пусть даже после его смерти она должна сама будет умереть, ей такая смерть лучше, чем жить с ним, чтобы каждый день быть измученной, искусанной. Об этом она наслышана, об этом слухи распространяются, но на самом деле никто не знает, правда ли это.
А там, у стола, первая жена владыки разговаривает с ее родителями. О чем говорят, сколько не старается Синь, не может разобрать речь. О чем там она? Дает еще больше серебра, еще больше коз и лошадей? Чтобы Шунг Па Синь добровольно пошла за ними за ворота? Нет, не будет такого.
Синь сидит с нетерпением, но слышит только неразборчивый шепот, шорох красивой юбки первой жены, звякание ее серебряных украшений, стук чайных чашек о стол. Она приоткрывает дверь, одним глазом через щель пытается подглядеть, но не получается - ей ничего не видно, кроме спины первой жены.
Та закончила, отец с матерью сидят в недоумении, как будто не поняли, о чем говорила им первая госпожа. Она поднимает ко рту свою чашку, допила чай и встала. Позвала мальчика, который ведет лошадь, велела зажечь факел. Тот же, что вел тогда коня владыки. До сих пор он стоял снаружи дома, сторожил у двери.
Первая госпожа ушла, мать позвала Синь:
- Ушла она. Выходи.
А Синь уже выбежала и без зова матери:
- Что она сказала?
Мать посадила Синь у огня, отец выбежал плотно закрыть ворота, тщательно закрыть дверь.
Трое сидят у огня в молчании. Видимо, родители Синь еще не успокоились после визита первой жены владыки. Синь смотрит на них, с нетерпением спрашивает:
- Так скажите же, что она сказала?
Отец посмотрел на мать, мать на отца. И отец заговорил:
- Она хочет... помочь вам вдвоем... совершить побег.
Синь делает длинный выдох, говорит отцу:
- Нет, не побегу я. Нельзя. Ведь тогда владыка не даст жить в покое обеим семьям.
Мать сделала недовольную гримасу, легонько хлопает по руке дочери:
- Да погоди, послушай отца.
Отец продолжает:
- Вот она и деньги на побег дает.
Старый Лу показывает дочери сумку с серебром. Синь хочет отнять у отца, но он быстрее, спрятал сумку за своей спиной.
- Она поможет вам двоим совершить побег. По дороге сделаете вид, что оба упали в реку и утонули. Притворно, как будто умерли оба, понимаешь? А для того, чтобы владыка поверил, что вы умерли, нужны свидетели из его доверенных. Она сама вызывается быть свидетельницей вашей смерти.
Синь стоит в недоумении. Отец говорит радостным тоном:
- Так что, если владыка поверит, что вы умерли, то не станет ничего плохого нам делать. Разве что наказать нас за то, что дали вам умереть?
Синь все еще не может поверить:
- А он поверит?
Родители оба кивают:
- Да, да.
Синь еще сомневается:
- А почему первая жена хочет нам помочь?
Ох да, на этот вопрос трудно ответить. Родители рано обрадовались неожиданной возможности спасти дочь и еще до этого не додумали. Почему первая жена хочет им помочь? Не родственники они, не близкие знакомые, не друзья, первая жена ведь доверенный человек владыки, так почему она хочет помочь? Это еще не говоря о том, что посмела она сама изменнически поступить, разве владыка не может саму ее за это повесить на столб?
Родители оба замолчали, сидят в раздумье, какова же цель такого необычного поступка первой госпожи? Мать говорит:
- Или хочет удержать при себе мужа?
Отец качает головой:
- Так зачем. Старая она, да еще в резиденции десятки девушек, семь-восемь наложниц. Если хотела мужа удержать, то она тогда бы еще с давних времен начала... а теперь то начинать зачем.
Синь его перебивает:
- Или она хочет нас обмануть?
- Что?
Родители вздрогнули, у них лица побледнели.
Разве на самом деле это был заговор? Она хочет обмануть. Однако, чего хочет она? Если побегут и попадут в руки владыки, он нас убьет. Что ей достанется? Спрашивается, какая польза ей?
Отец говорит: первая жена очень серьезно проговорила свое намерение помочь. Заставила мальчика конюха стоять сторожить у двери. Надо держать все в тайне, снаружи чтобы не заметно ни малейшего признака побега, делайте вид, что ничего не происходит. Она так сказала.
Она уже попросила людей найти тропинку, чтобы бежать через лес. Лучше сразу уйти далеко, до низменных земель, где живут вьеты, там и живите с вьетами. Серебро есть, жить везде можно, где угодно. А как сообщить о их смерти, она тоже обдумала, так, чтобы поверил владыка.
Мать чмокнула губами:
- Да, нам остается только один этот план. Если не последуешь ему, то придется перейти тебе жить в резиденцию владыки.
Отец кивает, поддакивает:
- Если обдумать все, взвесить все, то, я думаю, у первой жены нет поводов быть против нас. Послушаемся ее.
Синь молчит.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Синь не слишком верит этому плану. Сама не знает, почему. Она не чувствует надежность – первая жена владыки все же только первая госпожа, никак не богиня она, которая снизошла на землю с неба, чтобы обмануть владыку.
Родители уже легли спать, а Синь вышла добавить дров в кухне, чтобы сварить кашу свиньям.
Она чувствует только безысходность и отчаяние.
Никто ей не поможет в этом деле.
Она должна от всего на свете отказаться – от родителей, Ванга. Именно поэтому она чувствует боль на душе, как будто кто-то ножом ей режет внутренности на куски.
Она жалеет своих родителей. Ведь когда ее не станет, неизвестно, как они будут жить без нее. Как только выйдут куда-нибудь, хоть на шаг отойдут от дома, все будут в них тыкать пальцами и перешептываться. Кто понимает - хорошо, хоть посочувствовать может, но если попадется такой, который не понимает, в чем дело, или держит зло на душе, то, наверное, скажет, что вот жадные до денег родители, единственную дочь отдали за владыку, чтобы получить серебро.
Другие родители, если выдали дочь замуж, то та их часто навещает. С подарками, с детьми. Детвора у дедушки с бабушкой поднимает шум да суматоху, бегают во дворе, в хлеве дразнят козу, и в курятнике поднимут переполох. Да такой, что козы и куры разбегаются во все стороны и кричат. А ее родители, как выдадут дочь замуж, считай, что дочь потеряна навсегда. Нет надежды, что внучата появятся. Дочь не сможет рожать, так откуда внучата?
Синь думает о Ванге. Она жалеет, что уже несколько раз Ванг предлагал попросить у родителей разрешение им пожениться, сыграть свадьбу и жить вместе, но она все время тянула, еще подожди немножко, говорила. Она еще хочет побыть в девках, хочется ей веселья и игр незамужних, утром можно попозднее подняться с постели, после обеда, если вдруг захочется, то можно попросить маму посуду помыть, а если хоть чуть нездоровится, то мама побежит в курятник курицу зарезать, чтобы вкуснятинку сварить для дочери. Она хочет пожить любимой дочкой у родителей год или два еще. Все равно будут вместе, так зачем спешить, ничего страшного ведь не случится. Ванг во всем ее слушается. Даже в холод до синевы лица, синевы рук, стоит только ей захотеть, то он и в реку в холодную воду готов броситься. Синь говорит, а вдруг потом, после того как она родит двух-четверых или больше детей, станет старухой со сморщенной кожей, лицо и тело постареют, не надоест ли она Вангу? Ванг говорит, нет, никогда не надоест, даже если она станет как сушеный стручок сои на веревке, все равно будет ее любить. Сказав, он непременно улыбается, показывая ровные, белые зубы. У него очень белые зубы.

А теперь, если она пойдет за владыку и станет, как говорят, ему подушкой или одеялом, каково Вангу будет? Она ведь из крови и плоти, и настанет день, когда она умрет, поэтому о самой себе она много не думает. Однако она думает о Ванге, и чем больше его любит, тем больше она его жалеет. После ее потери он от печали и страданий превратится в старика с сутулой спиной и седыми волосами, ноги дрожат, руки трясутся, а глаза не видят. Она вспомнила, как однажды поссорились, друг на друга обиделись всего на два дня, и она едва не узнала Ванга – лицо со впалыми щеками, в неухоженной бороде волосы так и торчат во все стороны, а глаза от бессоницы стали блеклыми, как у рыбы.
Ах, она выходит замуж. Она сама может умереть в забытии где-то там в этой огромной резиденции. Она жалеет тех, кто живут там за пределами резиденции. Она ведь не может разрешить владыке дотронуться до ее тела, ее пытать жестокими ласками, с нее срывать одежду. Ее тело не взялось из пустоты, ее тело рождено от родителей, ими же выращено, выхожено в любви и заботе. Владыка тоже человек, не бог, чтобы делать с ней и с ее телом все, что он хочет, не бог, чтобы хотеть ее смерти или жизни.
Она умрет. Умрет сразу в резиденции, и не нужно ее вешать на каменный столб. Пусть владыка получит только ее бездыханное тело. Владыка будет держать в своих руках только ее мертвое тело и от этого в гневе будет плеваться кровью.
Начиная с сегодняшнего дня она будет делать все домашние дела. Что выдумает, то и сделает, чтобы мать отдохнула, чтобы отец был спокоен. Родители если хотят, то пусть верят словам первой госпожи, она не скажет ничего против. Она хочет, чтобы родители были уверены, что все будет в порядке, что все будет хорошо, чтобы у них не было горести и печали от того, что они ее скоро навсегда потеряют.
Синь слышит, как из спальни родители доносится шепот, звякание серебряных монет в сумке. Наверное, они монеты считают, обдумывают, гадают, со столькими серебряными монетами она с Вангом сколько лет могут прожить. Синь делает длинный выдох, слезы набегают на ее глаза. Если бы можно променять слезы на свободу, на будущее с Вангом, то она готова добровольно плакать денно и нощно, день за днем, год за годом.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Четырнадцатая

Я прощаюсь с тобой, боюсь, что не узнаешь.
Ты со мной, как ручей, который течет вокруг дерева, прощаешься...

(Народная песня монгов)

Утром. Небо пасмурное, как перед дождем. В своей резиденции владыка слушает свата, рассказывающего о том, что было в доме Синь, когда тот приходил просить ее руки.
Услышав, что отец Синь сообщил свату об обещании выдать дочь замуж за сына Тхао Ча Зиня, владыка фыркнул:
- Ах, даже если пообещал выдать за самого Небесного Владыку, то я, Шунг Чуа Да, и тогда ее отниму!
При этих словах у свата лицо побледнело. Все ведь боятся Небесного Владыки, кроме Шунг Чуа Да. Шунг Чуа Да говорил, что после смерти не нужно ему будет восходить на Небо. Все равно мертвых в землю зароют, так и он останется там в земле. Небось, теплее, чем в небе, ведь там, куда ни посмотришь, одни облака да ветра. Сказав, засмеялся.
Сват из близких, доверенных людей владыки. Это само собой разумеется, ведь владыка не даст чужому возглавить такое важное дело, как пойти в дом невесты просить ее руки. Чужой человек и не решится на такое.
Сват сидит на стуле, ежится, беспокоится. Замечая это, владыка спрашивает:
- Ты еще что-то хочешь сказать?
Сват кивает:
- Как ты думаешь, нужно ли с семьей Тхао Ча Зина это дело решить?
Владыка поморщился:
- Почему нужно с ними решать?
Спрашивая, сам думает: отец и сын Тхао Ча Зинь, раз живут на этой земле Дыонгтхыонг, то перед владыкой они всего лишь букашки, зачем с ними считаться. Владыка говорит кратко: не смеют они противиться. Даже если была бы она уже у них невестка и жена, и владыка повелел отдать ее к нему в резиденцию, то тоже не смогли бы.
Однако сват говорит:
- Надо решить, чтобы потом не было неприятностей. Даже если эта неприятность маленькая, как муравейник, все равно стоит предотвратить.
Владыка прищурился, внимательно смотрит на свата. Вот почему говорят, что у старых людей ясный ум. Старые люди хорошо обдумывают все дела. Предотвратить непредсказуемые неприятности, наверное, тоже нужное дело. Сын этого Тхао Ча Зиня - видный мужчина. Если ему нравится девушка, хочет на ней жениться, но другой отнимает, то обязательно возникнет у него недовольство. Если маленькое неудовольствие, то может и проглотить, а если большое, то тогда и возникнут проблемы.
Владыка кивает:
- Да, ты прав. Нужно и с ним решить.
Сват успокоился, но задает еще вопрос:
- А как ты думаешь это дело решать?
Владыка говорит:
- Просто. Одной пулей.
- А не на столб?
- Можно после пули на столб. Главное, чтобы заткнулся сразу, не смог ни слова вымолвить. А то со столба еще будет громко и много кричать, уши заболят.
Владыка вызывает прислугу. Те принесли сумку, полную серебряными монетами, в подарок свату:
- Ты уже много сил потратил. Иди домой. Вручи жене, пусть у себя в поясе спрячет. Женщине самая большая радость - это получить серебро и в поясе носить. Смотри, она будет тебе петь до поздней ночи, не даст спать от радости.
Сказав, засмеялся глубоко в горле. Серебро дает ему силу, позволяет ему быть жестоким. Для него все трудные дела на свете решаются серебряными монетами.
Дождавшись ухода свата, входит к владыке первая жена.
Увидя ее, у владыки лицо просветлело. Спрашивает:
- Ну, как дела?
Первая жена кивает головой:
- Да все в порядке. Хочу у тебя спросить, сколько приготовить угощения. Боюсь, что в хлеве не хватит скота, хочу приказать на кухне еще дополнительно купить.
Владыка рукой машет:
- Да пусть побольше купят. Пир пусть продолжается три-четыре дня, пока всем не надоест...
Первая жена кивает. Хотела было уже уходить, но, вспомнив что-то, опять спрашивает:
- А как сват сходил в дом невесты? Выполнил важное дело? День свадьбы уже назначили?
Владыка сидит на высоком стуле с выпяченной грудью, говорит самодовольно:
- Даже если не хотят, им остается все равно только согласиться. Нет у них собственного желания. А день свадьбы ты назначь, от тебя это зависит. Когда ты закончишь свою подготовку, так и сыграем свадьбу.
Первая жена говорит:
- Да скоро, скоро уже все сделаю.
Владыка смеется, и в такт его смеху подпрыгивают сползающие вниз щеки:
- Знаю, знаю. Что тебе поручишь, обязательно все в порядке будет. Не беспокойся.
На самом деле первая жена хочет знать, что сват сказал владыке о помолвке между Синь и Вангом, но вскоре поняла, что владыка не намерен рассказывать ей об этом. Он пропустил это место. Поэтому то, что он задумал, он уже спрятал в своей душе, и никто не сможет угадать.
Она повернулась и пошла. На выходе думает о своем. И пусть владыка делает свои дела. Тут уже никто ни у кого не спрашивает.
Не то, что она не озабочена тем, что делает за спиной владыки. Озабочена она, но она не боится владыки. Она уже прожила на свете столько лет, еще прожить двадцать-тридцать лет или прямо завтра отправиться к предкам – ей все равно. Однако с тех пор, как Ванг Чё отправили на столб умирать, точнее с того момента, как с ней последний раз разговаривала, она пересмотрела свои взгляды на многое.
Ванг Чё, испорченная, бесстыжая женщина, однако из всего, сказанного ею, не все неправильно. Даже были моменты, когда сама она то же самое думала. Однако она только думала, но никогда не посмела выговорить, как Ванг Чё. У нее не хватало храбрости выговорить. Ванг Чё ей в глаза ведь сказала: лучше умереть, чем жить такой жизнью. Чем больше она думает, тем яснее осознает правоту этих слов. Такая жизнь хуже смерти. Такая жизнь хуже смерти. Такая жизнь хуже смерти... После смерти Ванг Чё эти слова все время повторяются у неё голове. Ей кажется, что Ванг Чё хотела сказать, что она сама живет недостойной жизнью, лучше умереть, чем жить такой жизнью. Правда ли, что она живет, но мало отличается от умершей?
Что значит жить? Нужна ли в жизни радость? Да, нужна. Нужны ли в жизни любовь да ласка? Да, само собой разумеется. Если что тебе ненавистно, нужна ли ненависть? Да, нужна. Нужна ли свобода действия, что на уме, то на языке, что хочешь, то и делаешь? Да, да. А она? Прожила она свою жизнь без любви, без ненависти, без радости, без свободы действий, без собственных желаний. Все, что она говорит, делает, думает, все ради владыки и по его желанию, в его пользу. Но даже одного слова любви к владыке она не посмела сказать.
Ванг Чё, несмотря на свою короткую жизнь, получала радости и удовольствия от жизни, по-своему, как хотела. И уж прожила достаточно, в веселье и счастье, что готова была принять смерть. Ей одно только огорчило, что ее мужчина перед смертью ее обругал. Эх, изменник недостойный. После вкусного кушания не сумел рот хорошо вымыть, и, когда застали, всю вину на вкусную еду свалил. Красавица Ванг Чё из-за его измены запятнала репутацию и умерла обесчещенной, за бесстыдное поведение.
Вот так прожила свою жизнь Ванг Чё. Оставался бы всего день, то она тоже прожила бы этот последний день по-своему. Первая жена никогда не сможет поступать так, как Ванг Чё. Перед самой смертью та сидела у зеркала, поправляла брови, прихорашивалась. Но теперь первая жена хочет следовать за Ванг Чё, старается удержать то, чего сама хотела бы. А удастся ли ей это - тут уж надо действовать, чтобы узнать. Она долго, так долго прожила в молчании и незаметно, как сосуд с солью в углу кухни, и сейчас она хочет заговорить по-человечески, и никто ей не запретит.
Думая так, все заботы о том, что свершила она за спиной у владыки, улетучиваются.
Ушла первая жена, в зале остается один владыка. Он обдумывает все, что сказал сват перед уходом. Не то, чтобы это нерезонно. Муравей, если надо, тоже может закусать человека до смерти.
Владыка вызывает к себе Ли Чы Зиа. Зиа для владыки то же самое, что рыжая собака для первой госпожи. Всегда сторожит у двери, стоит одним словом позвать, уже появляется. Все личные дела, от еды до туалета, Зиа всегда старается выполнить, когда владыка спит. А когда владыка бодрствует, то он непременно стоит у дверей.
Зиа, входя, уже знает, что то, что владыка хочет, чтобы он сделал, это о жизни и смерти человека. Зиа рожден, чтобы выполнять такие дела.
Владыка что-то говорит Зиа на ухо, и стоит ему произнести одно-два слова, как Зиа уже понял, что от него хочет владыка. Зиа кивает несколько раз. Это значит, владыка может не беспокоиться. Владыка может теперь спокойно спать в постели, а как проснется, то все дела уже сделаны Зиа.
Зиа жестом руки зовет своих приближенных. Несколько остаются дома сторожить, несколько выходят за ним следом. Куда - не спрашивают, нужно им лишь следовать за ним.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Глава Пятнадцатая

Если бы был каплей росы,
Умер бы, расстаяв на твоей ладони...

(Народная песня монгов)

C желанием держать это в тайне от родителей, Ванг несет свои стрелы глубоко в лес, чтобы в укромном месте пропитать их ядом.
Эти стрелы он уже тщательно промочил в воде, поэтому они стали чрезвычайно твердыми, переломать их можно, только если руки очень сильны. Стрелы эти предназначены для человека, поэтому надо готовить их так, как если бы они были для крупного зверя. Крупного и свирепого зверя. Наконечники – острия, выкованные из железа, которые он собственноручно ковал ранним утром, до того, как По встал с постели. Он ведь с ним только ножи кует, но эти ножи лишь для того, чтобы По от любопытства не пытался разузнать больше. Наконечники хорошо наточены, с двух сторон имеются загнутые концы. Когда вонзаются они в тело зверя, и зверь сбегает в кусты, то стрелы могут и выпасть, но острие всегда остается в теле дичи. Наконечники к тому же пропитаны ядом. Сколь силен бы не был зверь, все равно рухнет, когда яд во всем его теле распространится.
А яд Ванг изготовил из ядовитых листьев, собранных в лесу, перемешав их с собственной слюной, сплюнутой ранним утром, когда только что встал с постели и зубы еще не почистил. Каждый день острия пропитывает в яде, потом выставляет для сушки под солнцем. И так повторяет много раз. Ванг уже пробовал яд на зайце – тот упал мертвым через мгновение после того, как стрела вонзилась в его зад.
Ванг уже нашел удобное место для того, чтобы выжидать своего зверя. Надо обязательно с первого раза в цель попасть. Если стрелы пролетят мимо, то они вонзятся потом самому Вангу в грудь.
Ванг все утро просидел в этом укромном месте за большим камнем, расположенным как раз над проходом между скалами, через который часто проезжает владыка со своей свитой. Ванг поджидает, когда владыка на своем коне поедет по проходу, а его конь имеет привычку там остановиться и помочиться. Самое замечательное то, что конь каждый раз, проходя этот проход, останавливается – вот такая привычка у животного, до смерти будет себя именно таким образом вести, не сможешь исправить. Это на самом деле очень хорошее место для охотника.
Вангу обязательно надо совершить задуманное. Если ему не удастся это сделать, то, значит, он должен сидеть сложа руки и смотреть, как возлюбленную тащат в резиденцию владыки. Если ему не удастся это сделать, то остается ему только откусить себе язык и умереть, покончив с собой.
Ведь он тогда будет достоен только смерти за то, что не смог уберечь свою любимую девушку.
Стрелы сегодня уже готовы к употреблению. Надо еще высушить их в последний раз и можно использовать. Сегодня он решил не сушить стрелы на камне, а спрятать их высоко на ветке каштана, под его густой кроной. Лучше всего быть осторожным, стрелы хранить в самом укромном месте, чтобы никто даже случайно не смог бы на них наткнуться. Ванг старательно согнул еще мелкие ветки, более тщательно скрывая стрелы, чтобы их не было видно и снизу.
Сделав все дела, он руки друг о друга потирает и, подобрав мачете, пошел домой.
Ванг еще не знает, что его стрелы будут там лежат теперь всегда, никогда не пригодятся.
Занимаясь всем этим, Ванг думает только о Синь. Он думает о ней даже когда ест, спит и другими делами занимается. Более дня прошло с тех пор, как они виделись, и ему хочется сейчас же заключить ее в свои объятия. Подумав, он свернул по тропинке в сторону ее дома, не пошел к себе домой.
Синь занята обработкой земли в огороде, делает грядки для овощей. Ванг прямо пошел к ней. Заметив парня, Синь делает вид, что его не видит, что она сильно занята своей работой. Ванг ничего не говорит, выхватил из ее рук мотыгу. Он силен и ловок в хозяйственных делах, поэтому стоит ему руки поднять несколько раз с мотыгой, и земля уже рыхлая, прямыми грядками лежит. Еще несколько движений рук, и старые стебли от собранных овощей уже убраны к подножию плетня.
Синь молча дает ему поработать. Она пошла в угол огорода, села на большой ствол дерева, который отец там припас для ремонта хлева. На ее лице, которое как спелый персик, пот выступает крупным каплями. Грусть не может стереть с щек розовый цвет. Синь смотрит на Ванга, на хорошего, знающего крестьянина, который всех дел мастер. Ванг может и накрошить овощей и сварить кашу для свиньи, может сделать желтые лепешки менмен из кукурузы, сделать белые лепешки из риса. В доме у него нет сестер, он жалеет мать, поэтому все дела делает сам. Только одно он не может, это ткать сукно и вышивать орнаменты. Он станет настоящим мужем, мечтой, если правду сказать, для любой женщины. Если бы он просил руки и сердца у десяти девушек, то все эти десять согласились бы. Ведь только дура не согласится. Второго такого парня, как Тхао Ча Ванг, в этой долине не сыщешь.
Синь любуется им и думает о его лучших качествах, и чем больше думает, тем больше его любит, тем больше печалится. Она должна отказаться от такого парня, чтобы выйти замуж за владыку. Кроме огромного имущества, владыка уступает Вангу во всем остальном.
Но что она может сделать в такой ситуации? Может ли выбежать, обнять его крепко-накрепко и с ним убежать как можно дальше, как предложила первая госпожа вчера ночью. Где-то там, в таком месте, где их никто не знает, они заживут вместе, она родит одного-двух, а нет, трех-четырех детей. И будут ждать долго, очень долго, пока все не погрузится в забытие, как водой смоется при полноводье в дождливом сезоне, пока владыка не превратится в дряхлого старика или умрет, только тогда они всей семьей с детишками вернутся в поисках дедушек с бабушками. Синь бы согласилась на этот шаг. Если она сможет так удачно сбежать, то ей не будет больше грусти и печали. Не надо ей больше будет терзаться в раздумьях.
Однако это только желания, а как совершить побег на самом деле – это совсем другое. Синь не верит первой жене, что та им может помочь на самом деле. Синь не верит, не может поверить, что владыка оставит их в живых, не наказав при этом их родителей. Поэтому она решила ждать, куда ее понесет ветер.
Слезы снова так и текут по ее щекам, перемешиваясь с потом.
Ванг уже обработал землю в ее огороде, грядки готовы принять семена горчицы. Через десять дней уже можно собирать свежие овощи. Ее родители не будут страдать от нехватки овощей, когда ее дома не будет.
Ванг подошел к Синь, сел рядом с ней. Ванг заметил, как слезы бегут вниз по ее щекам, он поднимает свой рукав, вытирает. Но чем старательней он вытирает, тем больше слёз набегает.
Синь думает, что они скоро потеряют друг друга навсегда. Ванг думает, что они скоро смогут быть навсегда вместе. Но никто ничего не говорит, свои размышления у себя на душе держит.
Ванг уже забыл, почему он свернул с тропинки в сторону ее дома. Он же хотел ее обнять, потискать в своих руках. Сейчас, сев рядом с ней, он вспомнил об этом своем намерении, поэтому одной рукой обнял ее спину, ладонью ласково касаясь тонкой талии. Она молча разрешает ему себя обнять, только мелко дрожит. Ведь каждый раз, когда он до нее дотрагивается, она всегда дрожит, как будто готова в его объятиях растечься в лужу.
Подул легкий ветерок. Желтые листья летят во все стороны вокруг них. С ветром чувствуется аромат лесных цветов, журчание ручья, тепло солнечных лучей и откуда-то с берегов реки доносится кукование кукушек.
Все это, что она чувствует сейчас, неужели скоро исчезнет из ее жизни навсегда?
Ванг пальцем ей показывает на давно разбитую черепицу на крыше, говорит, как будто ничего не происходит:
- Мы вместе сделаем гончарную печь, обожжем новые черепицы, всю крышу красиво заново покроем.
О чем ты думаешь, Ванг? Или все надеешься, что владыка только ради шуток все свои дела тут обделывает?
Ванг не обращает внимание на ее размышления, продолжает свой разговор как ни в чем не бывало.
- Надо отремонтировать и хлев, ведь хлев сильно прохудился. Без хорошего укрытия коровы наши сдохнут от холода. Эх, забыл, еще надо побольше камней привезти, чтобы заново замостить двор. Отцу, наверно, никто не помогал, поэтому ему удалось замостить только вот столько. Мы с тобой все сделаем. Надо все места, куда наши ноги наступают, камнями покрыть. Там во дворе мы должны будем еще сушить под солнцем кукурузу и сою. Надо сделать так, чтобы двор собака устала бы перебегать... Мы будем...
Ванг хочет еще продолжать, но Синь его рот закрыла своей ладонью.
- Больше не говори, - кричит она.
Ванг молчит. Он ведь хотел только одного - отвлечь ее от размышлений о завтрашнем, послезавтрашнем дне. Ведь плохое может произойти, но может и нет.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Однако сейчас слезы, текущие по бледным от бессоницы щекам возлюбленной, заставляют Ванга почувствовать режущую боль в душе, поэтому он больше не может вымолвить ни слова. Такой он всегда – при слезах теряет дар речи. На свете больше всего он боится слез, в особенности слез матери и Синь.
Ванг обеими руками обнимает Синь, крепко прижимает к себе. Синь повернулась, прижалась плотно к нему, лицом уткнувшись в его плечо, и больно укусила. Ванг не чувствует боль от укуса, но ему больно от того, как ее слезы впитываются в его рубашку, текут по телу, впитываются в его плоть.
Нет, он не даст владыке забрать Синь из его рук. Невозможно потерять такую девушку, такую невесту.
А там по тропинке, которая идет мимо огорода, кто-то гонит коров. Колотушки весело звенят, пастух залихватски играет на дудке. А песня с таким словами:
«Я тебя ласкаю, но не могу на тебе жениться
Я тебя ласкаю, но не могу за тебя выйти замуж.
Вернись домой, ласкай широкий лист над головой твоей,
Вернись домой, ласкай жену да детей».
Эх ты, пастух, ты что, рехнулся? Такие грустные слова разве можно так весело играть на дудке? Ты что хочешь, радости или грусти слушателям?
Вангу хочется выбежать и сломать ту дудку.
Колотушки удаляются, удаляется и пастух со своей песней.
Когда на душе весело, все можно стерпеть, а когда на душе грустно, то ничего нельзя вытерпеть.
А в то время в доме у его родителей случилась большая беда.
Ли Чы Зиа с тремя его чернолицами, мрачными вооруженными приближенными, вошли в их двор, когда старый Зинь вместе с женой чинили плетень вокруг огорода. По ушел, как обычно, на реку новую сетку пробовать, ведь с тех пор, как сделал эту сетку, он почти целый день там на реке так и бродит в поиске мест с хорошим клёвом. Однако десять раз бросит сетку, и девять раз выходит неудачно – то сетка испортится, то круг не держится. Рыба не идет в сетку.
Ли Чы Зиа, не уронив ни единого слова, без всякого разрешения прямо вошел в дом. Собака, заметив незнакомого, выбежала и громко залаяла, но для Зиа собака эта - ничтожная тварь. Он одним пинком ногой ударил по собаке, и та полетела по двору, да там и осталась лежать, жалобно заскулила. Ли Чы Зиа не боится даже тигра, не говоря уж о собаках.
Супруги Зинь побежали в дом. Зинь в спешке спрашивает:
- Что? Что случилось?
Старая Зинь тоже кричит, голос теряя:
- Почему ты чужую собаку бьешь? Входя в чужой дом, сперва надо спросить хозяев.
Зиа резко повернулся, бросил на них зловещий взгляд. У него глаза злые, как у змеи. Губы тонкие. Если показал бы раздвоенный язык, то он бы точно был змеей.
Он пока стоит у двери, но трое, которые пришли с ним, уже успели в дом вторгнуться. Неизвестно, чем там занимаются, доносится только шум – вещи повалены, разбиваются вдребезги. Супруги побледнели от негодования и страха. Зинь рукой в дом показывает, говоря:
- Почему в доме бьете нашу утварь? Хозяева дома, нужно сперва спросить.
Зиа наставляет на него ружье. Супруги попятились назад. Зиа поднимает вверх свое большое, все в шрамах, и пухлое донельзя лицо:
- Кто тут хозяева? Дом, огород, поля..., – говоря так, он поднимает вверх ружье, ружьем показывает в небо и делает широкий круг. – Даже вы сами, все принадлежит владыке. Владыка может обыскивать, где ему угодно, разрушить все, что ему вздумается. Что вам еще?
Супруги стоят, не знают, как поступить, уже трое из дома вышли, в руках у них черная тканевая сумка. Один поднимает, показывая эту сумку, спрашивает:
- Есть. Мы нашли. Ох, как надежно запрятано!
Зиа протянул руку, получил эту сумку, а глаз не сводит со стариков. Он открывает сумку, все продолжая смотреть на них, как будто хочет сейчас же их съесть.
Сумка открыта, он руку туда сует и что-то вынимает, показывая содержимое – комок опиума. Он поднимает этот черный комок близко к лицу Зиня, спрашивает:
- Что это?
Старый Зинь отвечает:
- Я не знаю.
Зиа криво ухмыляется, а из его рта вонь идет, как от мертвеца:
- Не знаешь или притворяешься? Хочешь умереть?
Он скрежещет зубами, челюсти злобно обозначаются, в глазах огонь, повторяет:
- Хочешь умереть?
Старуха Зинь выкрикнула:
- Что... что это такое? Мы на самом деле не знаем.
Зиа говорит:
- Не знаете - умрете. А знаете - тоже умрете. Люди, взять старика, связать да в резиденцию к владыке!
Двое молодых людей бросились на старика, мигом вынули веревку, припасенную на поясе, мигом связали его руки за спиной.
Все случилось так быстро, что старуха Зинь в замешательстве заплакала громко, язык заплетается. Она бросилась к мужу, но Зиа одним движением руки отбросил ее назад. Она упала навзничь, старалась-старалась и долго не может подняться.
Старый Зинь еще не понимает, что с ним происходит, у него глаза широко открыты навыкате:
- Вы что... хотите нас убить? В чем мы виноваты, что хотите убить?
Зиа поднимает черную сумку к лицу Зиню:
- Ты смеешь отказаться от совершенного? Ты украл опиум у владыки, вот что. Знаешь, какое наказание за такое преступление? Это повешение на столб.
Как услышала его слова, старуха Зинь поднимается с пола:
- Какой опиум? Нет. Неправда. При сборе сока ваши люди все забирают, даже ни одного плода не остается. Ни одного плода в двор не попало. Откуда взялся такой... такой большой... большой комок? Это вы хотите безвинных обвинить... Чего вы хотите?
Ли Чы Зиа повернулся к старухе:
- Эх, какая горластая старуха. Зачем нам безвинных обвиниять? Нам тайком сообщил о вас некто. Есть человек, который говорит, что в этом доме держат краденый опиум, чтобы продать людям в низменных землях, серебро и соль взамен получить. Мы на самом деле обнаружили спрятанный в дом опиум. Ты еще хочешь спорить? Или хочешь, вас вдвоем в резиденцию берем?
Сказав, он одним жестом позвал своих людей, и все трое поволочили старого Зиня к воротам.
Старуха Зинь из-зо всех сил хотела было бежать за мужем, однако смогла сделать только несколько шагов и падает на землю. Что же за злые люди, еще более жестокие, чем звери. Чего вы хотите?
В этот момент Ванг пришел домой. Увидев отца, которого связали и волокут к воротам, а мать на земле лежит, Ванг с яростью бросился на господских людей с где-то найденной в спешке палкой и начал палкой их бить. Ведь любой человек, который посмел взять его родителей в плен, под любым предлогом, с любой причиной, достоен быть побитым.
Однако, несмотря на свою физическую силу и храбрость, он в одиночку не может долго противиться четверым, тем более, что эти четверо отличаются буйволиной силой. Они вскоре его изрядно избили до крови и зуб выбили изо рта. Старый Зинь, видя это, опустился на землю на колени, взмолился:
- Не бейте, не бейте его, вы хотите меня взять, уже взяли. Не бейте сына!
Увидев, что Ванг лежит в беспамятстве, как труп, Ли Чы Зиа перестал его бить, повелел своим людям увести старого Зиня. Сделал несколько шагов и, перед тем, как совсем уйти, Зиа говорит:
- Завтра чтобы Тхао Ча Ванг явился в резиденцию перед владыкой. Если не придет, то получите отца мертвым, тогда только одно останется вам – его похоронить.
Во дворе остались трое – два человека и одна собака. Все трое не могут даже пошевелиться, не говоря уж подняться на ноги. Старуха Зинь от плача потеряла голос, из ее рта теперь звуки вылетают, как шуршание ветра. Их дом расположен на такой высоте, что нет соседей, чтобы позвать на помощь. Ванг лежит в беспамятстве, без единого признака жизни. Старуха Зинь смотрит на сына, боясь, что он убит. Ой, боже, не сжимай же грудь у меня, старой, за что ты хочешь нас испытать, за что нас такие муки заставляешь пережить?
Старуха Зинь изо всех сил на четвереньках подползла к Вангу. Тот лежит с закрытыми глазами, кровь течет из раны на плече. А там у ворот По уже пришел домой.
По вскрикнул, споткнувшись о брата, который лежит у ворот, и, видя, как мать ползет к брату, побежал к матери. Она младшему сыну показывает в сторону старшего, говорит:
- По... посмотри, как твой брат... еще жив ли.
Между братом и матерью По в замешательстве стоит, не зная, что делать, кому первому помочь. Услышав слова матери, он побежал к брату, потрогал его нос и обрадовался - еще дышит.
По побежал к матери, поднял ее и занес в дом. Положил ее в постель, говорит:
- С Вангом ничего. Он еще дышит. Ты останься здесь.
И пошел тащить брата в дом. У того глаза еще закрыты.
Мать повелела По бежать звать лекаря. По побежал, ноги заплетаются в спешке. Бежит и думает, может, лучше иметь четыре ноги, чтобы быстрее можно было бегать. У него в голове все мешается, не успел ведь спросить, что случилось с братом и матерью, где отец, и почему все в доме перевернуто, все разбито, все лежит в беспорядке. По сердится на самого себя. В доме случилось такое большое дело в его отсутствии. Зачем ему рыбу было ловить, зачем там на реке целый день было бродить. Он бежит, рукой бьет себе в грудь в сожалении, поэтому быстрее устает, трудно ему дышать.
По с лекарем пришли домой, когда уже совсем стемнело.
Лекарь осмотрел мать, сказал, у нее все в порядке. Старую сильно толкнули, болеть-то болит, но эта боль только снаружи. Нужно немножко лекарств приложить к больному месту и полежать в постели, и завтра выздоровеет.
Ванг, говорит, получил ранения во многих местах. К счастью, нет переломов, однако из-за серьезной потери крови потерял сознание, но вскоре в себя придет. Раны надо перевязать, лекарство приложив. Надо лекарство пить. Все свой срок имеет. Ему нужно полежать в постели пять или шесть дней, ведь даже если сильный, как слон, все равно при таких тяжелых ранениях не поднимешься на ноги скоро.
По с облечением выдыхает. Ну, еще ничего, повезло. Раз не отправился к предкам, это уже хорошо.
Лекарь дает указания по уходу за больными, дает лекарства и уходит.
Только сейчас, после ухода лекаря старая Зинь заплакала громко.
В семье остается только По. Тот сидит возле ее ложа, терпеливо ждет, когда мать вдоволь наплакалась, и спрашивает:
- Кто это сотворил? Где папа, почему нет его дома?
Старая Зинь указал на дверь, слова так в горле и застревают:
- Взяли и увели.
- Почему взяли? Кто увел?
- Господские люди. Они где-то достали сумку с опиумом, поднесли к лицу с упреком, что мы украли этот опиум у владыки. Сказав так, связали руки твоему отцу.
Старая Зинь опять громко заплакала. Но у нее нет больше сил плакать. Слезы иссякли, а плач застревает в горле, как будто кто-то ей горло душит.
По сжимает обе руки в кулаки, постучал по спинке кровати:
- Чего они хотят?
Старая Зинь выдавила слова с трудом:
- Велели, чтобы завтра Ванг явился к владыке. В противном случае мы получим твоего отца мертвым.
Сказала и опять заплакала. Теперь плач слышится только как застревающее дыхание в горле.
По бормочет:
- Это владыка хочет, чтобы Ванг отказался от Синь.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Владыка земли. До Бить Тхуи. Роман - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Старая Зинь старается открыть глаза с опухшими от долгого плача веками, смотрит на младшего сына. Он прав. Это беда в их семье случилась по господскому желанию, чтобы их друг Лу должен был отдать дочь наложницей в резиденцию владыке.
Однако, что тот хочет сделать с Вангом?
Она посмотрела на старшего сына. Тот лежит на кровати как бревно, без единого движения. Весь в бинтах. Его били пинками, кулаками четверо таких злобных, сильных извергов, тигр и тот сдохнет, не говоря о человеке.
Сын неподвижно лежит. А отец? Старый Зинь уже до этого несколько дней подряд кашлял. Как он проведет эту ночь в плену? Где его держат? В хлеве со скотом или где хранится кукуруза? Без одеяла, на голом полу, одежды мало, как он переживет эту ночь?
А По варит кашу на кухне. Каша на дне кастрюли сгорела, пахнет неприятно подгорелым. Он постарался и курицу зарезать, да неизвестно как - курица с кровоточащей раной на шее выбежала из его рук на двор, пришлось ему долго гоняться за ней. Шаги его такие шумные. Старая Зинь также слышит, как избитая собака тихо скулит на веранде. Даже собаку не помиловали. Чем же они виноваты перед владыкой?
Наконец По сварил кашу, принес матери в постель пиалу и еще одну пиалу с вареной курицей. Но ей не хочется есть. Еда в рот не лезет. Но сын заставляет мать поесть. Кушать надо, чтобы завтра смогла за старшим сыном ухаживать.
И она стала есть, да каша перемешивается со слезами, и курица со слезами. Слезы матери и сына текут, набежало их, кажется, еще больше, чем каши в пиале.
По ложкой подносит матери кашу ко рту, подносит и курицу ей ко рту, а про себя думает: ты должна съесть эту кашу, эту курицу. Ведь это первая и одновременно последняя пиала каши, что я тебе приготовил. Надо съесть. От таких мыслей у него самого слезы текут рекой.
Поздней ночью Ванг пришел в себя. Начал стонать и слегка руками-ногами шевелит. Наверно, почувствовал онемение от долгого лежания в одной позе, но от боли не может сам перевернуться на другой бок.
По подсел к брату, взял его здоровую руку и чувствует такую боль на душе, как будто кто-то, как из мокрой рубашки выжимая воду, взял его внутренности и крутит, сжимая. Уже давно, с каких пор, он и сам забыл, когда Вангу радостно - ему хорошо, а когда Вангу плохо – ему нездоровится. Всеми эмоциями деляются друг с другом. Теперь Ванг лежит, жестоко побитый, и По не знает, как он может своей физической болью с ним поделиться. Поэтому его слезы крупными каплями так и падают на одеяло брата.
По вышел покормить собаку. Собаке не нужно лекарство, к завтрашнему дню сама выздоровеет, сама вылечиться сможет. Однажды она попала под копыта лошади, та одним пинком подбросила собаку вверх и она, падая, больно шлепнулась о землю, сломала себе ногу. Однако сама без посторонней помощи выздоровела за несколько дней. Собака смотрит на По такими глазами, как будто признает себе виновной. Она виновата, что не смогла защитить дом и хозяев, не смогла сторожить ворота, дала злым людям войти в дом. По погладила собаку по голове, подал ей курицу прямо в пасть.
По пошел посмотреть хлев, где спят козы, плотно закрывает дверь. Чего доброго, в их краях в последнее время откуда-то взялся хромой тигр, который иногда ходит по хозяйствам крадет скот, поэтому во всех домов двери хлевов надо сделать заново из прочного дерева и плотно запирать, чтобы тигр не смог туда проникнуть и украсть коз. После хлева По пошел посмотреть курицу, которая имеет привычку спать на сухих стеблях кукурузы. Он схватил ее и бросил в курятник к другим курам. Обычно эти домашние дела ему никогда не достаются. После ужина он лежит в своей кровати в ожидании сна, а все дела, от маленьких до больших, все выполняет брат. Если брат не сделает, то эти дела делают отец и мать. К По, младшему в семье, несмотря на его огромный рост и возраст, еще относятся как к малолетнему, избалованному ребенку.
Все сделав в доме и хозяйстве, По вернулся к матери. Поправил ей одеяло и пошел к брату в их общую постель, старается как можно тише забраться под одеяло и лег, плотно прижимаясь к брату. Он себе приказывает не класть руку или ногу на брата в эту ночь, в следующую ночь, в следующие ночи...
По осторожно держить здоровую руку брата в своих руках, тесно прижимая к себе. Он не спит и не хочет заснуть. По думает о многом. По бы хотел навсегда остаться младшим, неженатым братом у Ванга, чтобы получать еду повкуснее, и чтобы все тяжелые, трудные дела выполнял Ванг вместо него.
Он встал с постели с первыми петухами. Тихонько поправляет брату одеяло. Расставляет аккуратно лекарства на столе. Пошел в спальню к матери, тихонько приоткрывает дверь и через щель смотрит маме в лицо, старается запомнить каждые черты на этом спящем лице, озаренном мерцающим неясным светом маленькой лампы, которую оставил гореть у нее в изголовье.
И вышел из дома.
Отправился прямиком в резиденцию владыки.
С этого момента он себя называет Вангом. Тхао Ча Ванг, старший сын Тхао Ча Зиня. Нет больше Тхао Ча По на белом свете.
Ответить

Вернуться в «Литература - вьетнамская и про Вьетнам»