Воспоминания и творчество. Оглавление.

---

[ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ] [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ] [ 40 ] [ 41 ] [ 42 ] [ 43 ] [ 44 ] [ 45 ] [ 46 ] [ 47 ] [ 48 ] [ 49 ] [ 50 ] [ 51 ] [ 52 ] [ 53 ] [ 54 ]

Скреблюков Алексей Иванович

СПЕЦКОМАНДИРОВКА

[ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Начало подготовки связистов

Материально мы обеспечивались так: 100% нашего денежного содержания (у меня 120 рублей) оставалось нашим семьям, а во Вьетнаме мы получали местные деньги, их сумма соответствовала полному окладу в зависимости от должности и звания.
Из этого оклада вьетнамская сторона обеспечивала питанием из расчета 210 донгов в месяц (донг в то время соответствовал около 50 копеек от рубля). Эти деньги удерживались из нашего оклада, а остальные мы могли тратить по своему усмотрению или перевести их в сертификаты с синей полосой, которые отоваривались в советских специализированных магазинах «Березка» или оплачивались рублями в банке.
По прибытию в Кимлен наша группа начала питаться по своему усмотрению в столовой. Это дало возможность немного накопить сертификатов.
Бесплатно обеспечивали вьетнамцы жильем, транспортом, охраной и кипяченой питьевой водой.
В гостинице обратил внимание на динамик «Октава» радиотрансляционной сети: точно как у нас в Шабельниках был. Электродинамическая система, которая позволяла не только транслировать передачи радиотрансляционной связи, но с друзьями на расстоянии до километра разговаривать!! Сам испытывал. А тут несколько дней и молчит. Значит, для оповещения. На всякий случай, вспомнив о прослушивании, выдернул вилку из розетки. К моему удивлению, к вечеру вилка оказалась снова в розетке. Делаю мелкую незаметную неисправность в динамике. На следующий день мне поставили новый. Все ясно, нас хорошо контролируют, прослушивая все наши разговоры. В соседнем доме проживет наш сотрудник КГБ капитан, (фамилию забыл, знаю, что через полгода трагически погиб парень, по официальной версии выбросился с третьего этажа на одном из приемов) рассказал ему и майору А.И. Громову о своих подозрениях.
Вскоре все динамики из наших помещений были убраны. Кто нас мог подслушивать (или не подслушивать) китайцы, американцы или вьетнамцы – не знаю, всем было очень интересно, чем мы занимаемся и о чем говорим между собой. Спустя несколько суток меня пригласили к нашему военному атташе. В беседе он предложил обследовать некоторые помещения посольства на предмет установки подслушивающих устройств.
В учебном центре все подготовили к приему первых курсантов. К каждому советскому офицеру прикрепили взвод вьетнамцев. В моем взводе для изучения самой сложной и современной по тем временам радиостанции Р-824М насчитывалось 12 человек. Командиром взвода был младший лейтенант Тхань. Переводчиком назначили пожилого сержанта Хоана, отца троих детей.
Таких взводов в нашем центре было шесть – мой, старшего лейтенанта Канюка В.А. изучающих тоже наземную УКВ радиостанцию для связи с самолетами Р-814. Капитана Вознесенского – взвод аппаратуры вторичного уплотнения П-312, П-303. Капитана О.И.Бакулина – специалистов радиорелейной станции Р-401 М, Р-405. Двух взводов радиостанций средней мощности Р-118БМ и Р-102М капитанов Рыбина и Ларионова.
Первые часы занятий давались очень тяжело. Переводчик не имел технического образования. Первоначально рассказываешь и объясняешь ему, он переводит им так, как сам понимает. Учащиеся тщательно все записывают в тетради. К концу каждого часа курсанты начинают задавать вопросы, конечно, переводчик озвучивает их по-своему. Вопрос обязательно уточняется, конкретизируется, а уж потом на него отвечаем. Курсанты удивляют нас своим трудолюбием и жаждой знаний. Через несколько дней привыкаем друг к другу. Переводчик набирается опыта общения, курсанты вспоминают русский язык (некоторые учили его в школе), а преподаватели упорно изучают технические термины на языке обучаемых. Переводчик не привязан к преподавателю, часто беседа ведется о быте, семье, родителях, жене, друзьях. Курсанты все расспрашивают о СССР и внимательно слушают... Тщательно избегаем политических вопросов. Такое взаимное обучение позволило в конце первого месяца нам вести урок на полувьетнамском языке, а вьетнамцы отвечать нам на полурусском. Так появилось у нас взаимопонимание. Каждый урок начинается с обязательного приветствия друг друга. Заходишь в класс после перерыва, обязательно надо пожать руку командиру взвода и поприветствовать взвод: «ТЯЮ ДАНТИ!!» (Здравствуйте, товарищи!), взвод дружно отвечает «ТЯУ РУНТИ» (Здравствуй, товарищ). И так по восемь раз в день. Пока проводим занятия, повар он (же и завхоз) у местных крестьян или на рынке закупает продукты для приготовления обеда. Как правило, это рис и рыба. Несколько курсантов приносят с полей много молодых побегов бамбука и листьев всевозможных травяных приправ.
Объявляется часовой перерыв на обед. Курсанты дружно встают в очередь к казану со своими пиалами. Повар быстро, одним черпаком, насыпает рис в пиалу, второй - сдабривает подливой и зеленью. Вооружившись палочками, вьетнамцы за столом или просто присев на что-то удобное с веселыми разговорами и шутками обедают. После чаепития – отдых.
После обеда еще два часа занятий, а потом самоподготовка. Трудно отличить занятия от самоподготовки, процесс обучения очень напряженный и непрерывный. Замечаю, что чаще всего объясняет непонятное высокий круглолицый рядовой Хань.

Первые потери

В октябре 1965 года, с началом сухого сезона, военное командование США развернуло первое стратегическое наступление. В нем участвовало около 200 тыс. солдат и офицеров экспедиционного корпуса США, 500 тыс. личного состава марионеточных войск Южного Вьетнама, 28 тыс. союзных войск, 2300 самолетов и вертолетов, 1200 орудий 1400 танков и бронетранспортеров, 50 боевых кораблей. Основной целью операции было нанести удар в двух направлениях: в Центральном Вьетнаме от морских портов на запад до границы с Лаосом и Камбоджей. В Южном Вьетнаме – от Сайгона на северо-запад, с тем, чтобы выйти к границе Камбоджи. Резко усилились бомбардировки ДРВ.
Мы сразу почувствовали, что происходят какие-то грозные события. Официальных сообщений не было. Группа на штатных радиоприемниках наших радиостанций постоянно слушала Москву, Китай, Румынию. Приходилось ловить и передачи, специально устроенные для советских военных специалистов с радиостанций американских авианосцев. Многие вьетнамцы были родом из Южного Вьетнама. Даже не владея языком, можно было увидеть их тревогу за семьи, родных и близких по подавленному настроению и печальным разговорам.
Усилились ежедневные налеты на ДРВ. Если раньше в воскресенье американские летчики отдыхали, то с началом стратегической операции бомбили днем и ночью, даже по выходным.
Первые потери появились в воскресенье 17 октября. При налете четырех «Фантомов» был смертельно ранен однополчанин рядовой Виталий Смирнов из нашей Иркутской группы. Он прибыл на стартовую батарею 82 дивизиона 238 ЗРП 16 октября. Как рассказывал нам командир стартовой батареи капитан Демченко Ю.А., в воскресенье в 8.00 они приступили к проверке техники. Проверив ее готовность, оставили на позиции дежурную боевую смену и уехали к месту размещения. Еще не успели закончить завтрак, как услышали вой сирены и, бросив все, сели в автобус и поехали на позицию. Было около 10 утра. К прибытию аппаратура была уже включена, ракеты расчехлены, расчет вел поиск целей.Личный состав стартовой батареи находился в районе укрытий. Несколько человек собрались у планшета, вынесенного из кабины, и находящейся рядом палатки. В большой палатке с книгой в руках лежал на раскладушке рядовой Виталий Смирнов. Ю.А.Демченко крикнул Смирнову, чтобы он шел в укрытие, а сам поднялся в кабину управления.
Все внимание дивизиона было сосредоточено на целях, действующих на северном направлении. Но экраны были забиты помехами, и открывать огонь показалось бессмысленным. В это время с юга на расстоянии 1,5-2 км появился черный силуэт самолета, летевшего над горами так низко, что, казалось, вот-вот заденет их. В этот момент вьетнамские расчеты четырехствольных зенитных пулеметных установок открыли огонь, и через считанные секунды самолет загорелся, волоча за собой черный хвост дыма. Пролетев метров 500, он врезался в горы недалеко от позиции. В этот момент неожиданно, с другой стороны, с запада, донесся нарастающий, подобно раскату грома, звук, а через несколько секунд – три мощных взрыва за кабиной. Вместо палаток образовалось два черных облака взрывов. Тройка американских самолетов Ф-104 сделала левый разворот и через секунду донеслись очередь и несколько взрывов на позиции.
Из укрытия, находящегося в центре позиции, раздались стоны. Несколько вьетнамцев держали на руках тяжело раненного Виталия Смирнова. Переводчик сообщил, что в самый последний момент, убегая из палатки и уже на половину находясь в укрытии, Смирнов получил два осколочных ранения – в бок и ногу.
Вскоре на боевую позициею приземлился вертолет. Все раненые и убитые были немедленно эвакуированы.
Известно, что сразу после ранения, в госпитале, Смирнову срочно была сделана операция по удалению разорванной осколком почки. Однако, несмотря на все старания врачей, оставшаяся почка не справилась с нагрузкой в жарком климате Вьетнама, и 24 октября В. Смирнов скончался. Его жена и годовалая дочь, проживающие на станции Яя Кемеровской области, осиротели. Это была первая потеря СВС в ДРВ.

Боевые задания

Плановая наша учеба оказалась не вполне систематической. Из действующих войск постоянно поступала техника связи, требовавшая срочного ремонта. После занятий, привлекая к работе вьетнамских товарищей, восстанавливали разбитые в боях средства связи. В конце октября в учебный центр неожиданно приехал майор А.И.Громов. Он сообщил, что на военном аэродроме Кеп, где базировались наши истребители МиГ-17, вышла из строя основная радиостанция для связи с самолетами. Включили резервную Р-824М, а она оказалась неработоспособной. В настоящее время связь обеспечивалась из какого-то «подвижного объекта». Ясно одно, связь с авиацией, прикрывающей наш 238-й ЗРП и г. Ханой, висит на волоске. Приказано взять двух специалистов из курсантов и срочно убыть на аэродром для ремонта радиостанции.
Сбор оказался коротким. Определил двух лучших слушателей ( в том числе и курсанта Тхиеу), взял измерительный прибор ТТ-1 и одну учебную схему радиостанции. На ГАЗ-69 пикап с двумя охранниками, вооруженными китайскими АК-47, двинулись в дорогу.
Проехать вечерний Ханой с южной окраины до его северной части оказалось делом совершенно нелегким. Все узенькие улицы забиты велосипедами, пешеходами и рикшами. Наш уазик до хрипоты сигналил, требуя освободить дорогу, но двигался вперед со скоростью идущего буйвола, запряженного в телегу. Охрана, понимая всю важность задачи, в открытое окно что-то объясняла полицейским. Однако изменить каким-либо образом эту ситуацию было невозможно.
Через несколько часов подъехали к знаменитому мосту через реку Красную. Перед мостом остановила охрана. Все попытки доказать наше преимущество в движении твердо натыкались на несговорчивость полиции. У них определен строгий порядок: 20 минут поток автомобилей, велосипедистов и телег должен ехать из города, а через 20 минут- в город. В кромешной тьме так и не удалось рассмотреть прославленное создание архитектора Эйфеля.
В полной темноте, с подфарниками, светящими только под колеса, выехали за пределы Ханоя. Как ориентировался водитель по таким дорогам, для меня и сейчас большой секрет. Нашу бедную машину в темноте бросало из стороны в сторону. Через сотни метров выталкивали ее из ям усилиями всего экипажа. Казалось, дороге не будет конца. Ошибаюсь, конец появился. С грустью водитель через переводчика доложил, что дальше ехать нельзя: река разлилась так, что мост не проехать. Где он увидел реку? Просто стоит вода, которая образовалась в результате тропического ливня, и, кажется, нет никакого течения, просто кругом озеро. Нас шесть человек. На свой страх и риск принимаем решение – двигаться дальше. В кромешной темноте раздеваемся до трусов и вместе с водителем и одним охранником вброд ищем бывшую дорогу. Глубина на отдельных участках доходит вьетнамцам до горла, а мне под мышки.
На наше счастье, одно из подразделений ВНА проводило марш бросок. Короткий разговор переводчика с командиром подразделения и - с дружным возгласом «Льенсо – Вьетнам - моунам» на руках перетащили наш автомобиль на другую сторону реки. После переправы я поблагодарил вьетнамского командира за оказание помощи. Он долго в ответ жал руку со словами: «Линсо – Вьетнам – дружба».
С рассветом дело пошло веселее. Джунгли быстро сменились рисовыми полями. Сквозь сон слышал тревожный разговор переводчика и водителя. Ну, думаю, уже приехали. С огорчением впереди стоящей машины увидел глубокую яму, метров шесть шириной, заполненную наполовину водой. «Воронка от фугасной бомбы, - объясняет знающий в этом деле толк переводчик, - будьте аккуратны, возможно, рядом могут быть неразорвавшиеся снаряды или боеприпасы с замедленным временем взрыва».
Возле воронки уже трудится много крестьян. Бросается в глаза, что это, в основном, женщины, засыпающие землей воронку. Через час дорога готова, мы продолжаем путь к аэродрому.
Подобные колеи и пути во Вьетнаме в то время были постоянно. Только в воспоминаниях они слились в одну сплошную картину бесконечной изрытой дороги.
Трудно описывать события давно минувших дней. Выручают письма. За время пребывания во Вьетнаме домой мною было написано более сотни штук. К моей радости, они все бережно сохранены женой. В то время нам категорически запрещалось в письмах писать то, что могло бы подтвердить, что мы воюем в ДРВ. Не должно быть никаких фамилий. Запрещалось брать фотоаппарат на работу. Групповые фотографии желательно делать без вьетнамцев. Наш адрес был: г. Москва – 400, почтовый ящик № 326. Родители отдельных солдат радовались: «…ты, сынок, совсем рядом с домом стал служить – в МОСКВЕ», другие огорчались: «Сынок, ты что в заключение или в дисбат попал??»
И все же каждое письмо, созданное под впечатлением тех лет и событий, является сейчас захватывающим и достоверным дневником. Но были письма, которые передавались, минуя цензуру, отъезжающими в Союз специалистами. Там информации содержалось, безусловно, намного больше.
К полудню прибыли на боевую позицию. В нескольких километрах от нас слышен рев работающих двигателей самолетов. В густом лесу, в хорошо замаскированном капонире, развернута радиостанция Р-824. В нескольких десятках метров оборудован навес для проживания экипажа. Рядом с капониром вырыт окоп, он же используется как укрытие при налете авиации. Возле радиостанции развернута штатная электропитающая силовая установка АБ-4 Т-230 и дополнительный старый дизель с трехфазным генератором. У входа нас остановил часовой, попросивший подождать командира. Прибывший младший лейтенант был нам бесконечно рад. Резким жестом ладонью по шее показал, какая необходимость в работоспособности станции. Все поняли положение дел и без переводчика.
Открываем станцию и ужасаемся: редкостное убожество! Мало того, что станция сама по себе оказалась старой, но она и не укомплектована. Внизу зияет большая дыра, отсутствует блок зарядного устройства аккумуляторов. Нет блока питания. Проржавевшие ручки управления свидетельствуют об отсутствии всяких регламентных работ. Да и посмотреть в аппаратном журнале, когда ее включали, нельзя ввиду утраты самого аппаратного журнала. Хорошо хоть техническая документация оказалась на месте. Пока разбирались с документами, подъехала машина с советским капитаном и вьетнамским специалистом. Капитан описал состояние средств связи на аэродроме и убедительно просил принять все меры по восстановлению радиостанции. От ее работоспособности зависит боеготовность целого авиационного полка. Мое предложение посмотреть радиостанцию не поддержал. «Я до тебя уже столько насмотрелся. … Ремонтируй и чем быстрее, тем лучше!» - был его ответ.
По моему требованию возвратили все блоки радиостанции на свои места. Своих помощников курсантов попросил проверить правильность развертывания и подключения радиостанции. Сам вынимаю блоки для внешнего осмотра. Да, такого еще не видел! Все кабельные жгуты проедены плесенью и термитами. В нескольких местах прогрызен кабель. Видимо, мыши или крысы постарались.
Сержант Тхиеу за что-то ругает своих собратьев. При развертывании радиостанции металлический трос был наброшен на нижний круг дискоконусной антенны. Фактически антенна была заземлена! Спускаем антенну, очищаем от грязи, промываем контакты бензином (жаль, спирта нет!).
Изучая с курсантами радиостанцию и отвечая на вопросы, заданные через переводчика, осваиваешь схемы так, что помнишь не только их функциональное предназначение, но и номера отдельных резисторов и конденсаторов даже во сне. Но эта радиостанция более старая и имеет гораздо больше отличий от аналогичных современных.
Первая попытка включения приводит к выходу из строя нескольких предохранителей. В ЗИПе предохранителей нет, да и ЗИПа как такового тоже нет. Из кусков медного кабеля создаем предохранители, предварительно рассчитав сечение провода. Вычищаем все силовые разъемы и контакты реле. Кажется странным, но нам пришлось включить обогреватель и при высокой внешней температуре высушивать внутренние блоки радиостанции. Трудно себе сейчас это представить, но, тем не менее: на улице около + 30^oC, в аппаратной +60^oC, а мы дополнительно сушим блоки. Все это при 90-100% влажности. Истекаем потом так, что на полу образовалась лужа, приходилось работать в таких условиях, но другого выхода не было.
Через несколько часов работы теряет сознание вьетнамец, начальник радиостанции. Переводчик Хоан и сержант Тхиеу выносят лейтенанта с радиостанции. На мое предложение вызвать врача следует дружное возражение экипажа и заверения, что это обычное дело от пребывания в работающей радиостанции. К вечеру возле радиостанции был установлен душ.
После просушки блоков и прогонки на холостом ходу силовых трансформаторов и селеновых выпрямителей приступили к общей проверке. Привезли ужин, все то же: птица, рис, приправа и фрукты. Присмотрелся к местности. Кругом джунгли, не верится, что где-то в нескольких километрах от нас расположился целый аэродром. Бескожие эвкалипты, частокол дикого тростника и бамбука, все перевитое ползучими лианами и кустами–паразитами. Одна антенна торчит над джунглями на высоте 14 метров, обвешана как в новогоднюю ночь. Но нам не до экзотики. Отсутствует связь в одной из сетей управления авиацией в воздухе.
После заката солнца немного спала жара. Зато появляется бесчисленное множество комаров, мошек и всякой летающей дряни, которые как пособники американцев жалят нас в самые больные места. Об отдыхе не может быть и речи. По очереди отправляю спать ребят под навес или в ГАЗ-69. К утру заработал радиоприемник. Мы услышали работу радиостанций воздушных диспетчеров. Радостно на душе, ведь самый сложный и основной блок–возбудитель частоты исправен!
Можно немного отдохнуть. Только я прилег, как послышались частые удары по рельсу, завыла ручная сирена экипажа. Вскакиваю и бегу в радиостанцию. В сборе экипаж и приехавшие для ремонта специалисты. Даю команду: «Все в укрытие!» Начальник радиостанции ехидно с улыбкой на меня посматривает: «Что, мол, лейтенант, струсил?» Наша группа засела в окоп, все надели железные каски. Нарастающий рев самолетов разрезал тишину. Слышно, как дружно залаяли зенитные пушки. За радиостанцией раздался сильный взрыв. Сверху в окоп полетели обломки деревьев, земли и еще чего-то. Заложило уши. Тело так и жмется ближе к земле. А тут сверху еще и Хоан на меня навалился! Не успел гул самолета утихнуть, как вновь новый взрыв и радость:- наша ракета, оставляя шлейф, пошла на перехват самолета. Толкаю ребят: «Смотрите, ракета в воздухе!». Самому тоже интересно, на полигонах не был, пусков не видел. Самолет не пытался увильнуть от ракеты. Она его догнала. Сплошное облако соединило ракету и самолет. Раздался мощный взрыв, и огненный клуб огня и дыма устремился к земле. Взрыв и объятое огнем и дымом облако окутало место падения самолета.
Бежим к станции. Из открытой двери доносится стон. Начальник радиостанции с множеством ранений в живот и ноги лежит на сидении. Возле него - раненный в ногу водитель. Везде видны множественные пробоины от осколков фугасной бомбы. Укладываем раненого начальника радиостанции в ГАЗ-69 и отправляем в госпиталь. С ним сопровождающим поехал водитель. Во время налета он успел лечь на пол радиостанции, и осколок, пробив его «мокроступ», ранил подошву ноги. Его счастье, что мокроступ был вырезан из шины грузовика толщиной 2-3 сантиметра и перетянут двумя резинками сверху стопы. Это и спасло водителя от серьезного ранения.
Станция тоже получила повреждения. В передатчике разбита лампа выходного каскада Ги-7б. Поврежден силовой трансформатор. Выбиты окна автомобиля. Разбит резервный дизель-генератор.
На позицию прибыли вьетнамские товарищи. Мы показали полученные неисправности, вьетнамский старший лейтенант-связист обещал привести вышедшее из строя оборудование. К обеду все заказанное оборудование было получено. Теперь я понял, почему наша радиостанция была без блоков. В боевых условиях, в отсутствии резерва средств связи и ЗИП к ним, вьетнамцам приходилось производить замену неисправного оборудования, снимая их с второстепенных направлений.
Потребовался еще день и ночь, чтобы ввести в строй эту радиостанцию. Пришлось применять все свои знания и опыт, вскрывать неисправные высокочастотные блоки, которые категорически запрещалось открывать в мирных условиях. После проверки связи с радиостанции и передаче ее новому начальнику радиостанции можно и отдохнуть. Возвращение в Кимлен не помню. Всю дорогу проспал, уже не обращая внимания ни на жару, ни на комаров. Задача командования была выполнена.

Хорошая работа - хорошие вести

По прибытии меня ждала целая пачка писем от жены, родителей, братьев и друзей. Какая это радость - получить весточку из дома. Раскладываю десяток писем от жены по срокам написания. И быстро прочитываю, чтобы перейти к следующему письму, написанному на пару дней позже. Потом, оставшись один на один с письмами, не раз буду перечитывать их и думать, что же хотела сказать Марина в этом абзаце. Ведь ей тоже нельзя все писать! Цензура работала хорошо…
Приближался наш праздник - День Великой Октябрьской социалистической революции. 6 ноября 1965 года командование ВВС и ПВО Вьетнама для всех советских специалистов устроило в Ханое торжественный прием. После краткого поздравления командующего ПВО и ВВС товарища Ле Ван Чи и посла СССР в ДРВ И.С.Щербакова взял слово полковник А.М Дзыза. Он объявил приказ о присвоении очередных воинских званий и поощрении отличившихся. В то время досрочные звания, даже отличившимся в боях, присваивали крайне редко. Скупое было государство на награды и поощрения.
После торжественной части вьетнамский ансамбль ВВС и ПВО дал небольшой концерт. Особо радостно мы аплодировали женскому хору, исполнившему русские народные песни. Занятно было слушать нашу песню про «Рябинушку кудрявую...» во вьетнамской аранжировке.
После концерта в зале был накрыт стол-фуршет, где вдоволь пообщались, наговорились с друзьями-однополчанами: лейтенантами В.Булгаковым, С.Вагиным, А.Бородиным, капитаном И.А.Токмаковым и другими сослуживцами. Ведь около двух месяцев прошли со времени разлуки. Они на боевых позициях зенитно-ракетных дивизионов уже уничтожили не один самолет янки. В дружеской беседе было видно, как выросли и стали настоящими бойцами-профессионалами наши офицеры. Они чувствовали себя победителями. Гордость и радость зенитно-ракетных успехов усиливали, конечно, изрядно выпитые вина и коньяк.
Из рассказов В.Л.Булгакова и других товарищей тактика применения зенитно-ракетных дивизионов была простой. Дивизионы действовали самостоятельно (не в составе боевых позиций полка). Передвигались под прикрытием зенитной артиллерии. Как правило, возле охраняемого объекта строилось несколько боевых позиций. На их создание привлекались тысячи местных крестьян. Конечно, для янки все эти районы были известны заранее. Но на какой конкретно позиции будет развернут дивизион, противнику не было ясно. Эта тактика давала положительные результаты. На отдельных подготовленных позициях вьетнамские умельцы из бамбука делали пусковые установки и ракеты для ложного района. Все эти мероприятия запутывали воздушную разведку противника. А главное, давали возможность неожиданно наносить эффективные удары по воздушным целям.
Получила достаточно большое применение тактика засад. В засады выходили ЗРД, прикрываемые обычно зенитными батареями, а если не позволяла местность, то приходилось воевать и без них. Засады устраивались возле важных стратегических объектов, чаще всего подвергающимися ударами авиации США или на маршруте полета самолетов к цели. Возле позиции дивизиона, как правило, создавалась крупная группировка зенитных батарей. При появлении целей ЗРД открывал огонь, после стрельбы моментально свертывался и убывал на запасную позицию. Вьетнамцы вместо боевых ракет быстро развертывали на позиции их макеты и для правдоподобности веревками вращали их и даже передвигали с места на место. Зенитная артиллерия замирала в ожидании. Приходилось ждать недолго. В небе появлялся самолет-корректировщик, а за ним стая бомбардировщиков, которые бомбами и ракетами вспахивали ложную позицию дивизиона. Последним пролетал самолет для фотосъемки своей работы. Но не тут-то было, зенитная артиллерия открывала такой массированный огонь, что далеко не всем атакующим на малой высоте самолетам удавалось вырваться с подготовленной огненной ловушки. Сбивали по два, три самолета, а иногда и больше. Такой бой наносил не только материальный урон американской авиации, но и сильный морально-психологический удар.
Противник был вынужден менять свою тактику. С верхних эшелонов воздушного пространства истребители-бомбардировщики перешли на бреющие полеты. Американцы разработали тактику ударов по ЗРД на малых высотах. На самолетах появились устройства по предупреждению о входе в зону радиолокационного обнаружения и о старте зенитных ракет. Начали ставить активные и пассивные помехи нашим радиолокационным станциям. Отрабатывались противоракетные маневры самолетов. Начали применять самонаводящие ракеты воздух - земля «Шрайк», летящие на излучение радиолокационных станций дивизионов.
Много было каждому что рассказать. Но вечер закончился к полуночи, и все СВС разъехались по своим боевым позициям. Наша группа на автобусах, делясь впечатлениями об увиденном и услышанном, двинулась в Кимлен.
В автобусе звучит наша песня, сочиненная местными поэтами:

Чертила в небе след ракета
В который раз уже подряд.
Кто хоть однажды видел это -
Как F-105–е бомбят?
Кругом воронки-котлованы,
Но, видно, было неспроста,
Стояли мы среди развалин
У Тханьгуенского моста!
Удары «шрайков» испытали,
Шрапнель рвалась над головой.
Но мы дружить не перестали –
Нет крепче дружбы боевой.

И радостные вести бывают

Сразу после праздника произошло очень важное событие в моей жизни. Перед отъездом автобуса в учебный центр майор Громов А.И. привез из посольства стопы писем. С веселыми шутками и хорошим настроением разбираем свои письма. Вдруг мне в руки попадает письмо от жены очень тоненькое, а адрес написан так коряво, как будто его писали, стоя в очереди за дефицитным товаром. С волнением разрываю конверт и … «Леша, у нас сегодня, 25 октября, родилась девочка весом в 2 кг 400 грамм… со мной и девочкой все хорошо…».
Без движения отвалился на спинку автобуса. «Вот тебе и Андрюшка!!!»- первой пронзила голову мысль. Видимо, вид у меня был очень странный, если привлек внимание окружающих. Со всех сторон посыпались вопросы: «Что случилось?» «Как дела?», «Что произошло?», «У тебя все в порядке??» С глубоким выдохом произношу «ДОЧКА!!». Все знали, что я жду сына, а тут дочка. Первыми начали успокаивать капитаны Вознесенский и Ларионов, у них дочки, и они очень рады этому, и что это даже очень хорошо и так надо: «Сразу нянька, а потом лялька». Точку всему обсуждению подвел старший лейтенант Канюк В.: «У тебя достаточно будет времени и сил, когда в Союз вернешься, чтобы родить и сына, и еще одну дочку. Радуйся, что все хорошо ТАМ закончилось». На этом все мысли о сыне от меня ушли навсегда.
Вечером в комнате был накрыт стол, и присутствующий на торжестве майор А.И Громов от коллектива вручил фотоаппарат ФЭД -2. Со своими солдатами А.Шатровым, Е.Щегловым и А.Татаевым отметить рождение дочки пришлось на следующий день.
Вьетнамские товарищи тоже радостно поздравляли с рождением дочери. С удивлением узнал, что у каждого из них по двое, а то и трое детей. Каждый показывал мне фотографии своих ребятишек и жен. Фото малые, 4Х6, для удобства носить в левом грудном кармане гимнастерки.
Надо отдать должное трудолюбию курсантов. Образование у них было 7-8 и меньше классов. В основном деревенские парни, сложнее рикши техники не встречали. Но желание защищать Родину и бить американцев до победного конца, превращали их в героев-трудоголиков. Если кто что-то не понимал, ему объясняли всей группой. Угроза получить неудовлетворительную оценку в журнал воспринималась как взводная трагедия. Интересно было наблюдать, как они отчитывали своего нерадивого товарища на собрании. Но самым страшным наказанием было, если после нескольких замечаний я объявлял: «Я буду критиковать Вас на собрании…». До настоящего времени не могу понять значение этих слов для вьетнамцев. Эквивалент такой угрозы для военнослужащих в СССР возможно могло быть: «Я тебя предам суду офицерской чести…» или «Вы будете уволены из рядов ВС по статье за ….». Но применять такой термин приходилось очень редко и в начале обучения, когда не знали смысла этой угрозы.
К концу года наши специалисты свободно проводили занятия без переводчика. Знание технических терминов позволяло нам проверять подготовленность обучаемых, а обращение к переводчику было необходимо лишь в крайних случаях. В перерывах мы свободно разговаривали на семейные темы, особо быстро вьетнамские товарищи изучили наши «ну, очень нецензурные» слова. Получилось, кстати, это случайно. В течение поездки в учебный центр велосипедисты и подводы не пропускали по своему обыкновению наш автомобиль. Капитан К.Вознесенский, выдавая крепкие маты, способствовал, как нам казалось, быстрейшему продвижению машины. Обматерит - дорога свободна, как по заказу! Ну и как тут не поверишь в силу русского крепкого словца?!
К нашему изумлению, во время следующей поездки водитель Чен, незнающий ни единого русского слова, загнул этот мат по всей форме, не сделав ни одной грамматической ошибки, правда, немножко с вьетнамским акцентом. Мы все грохнули от смеха, но больше в автобусе не матерились.
Наш автобус через несколько дней отправили в посольство перевезти советскую делегацию… Потом было просто неудобно за Чена. А.И.Громов прибыл из посольства очень хмурым. Он посетовал: «Вы бы, кроме матов, чему-нибудь хорошему научили водителя и не позорили связистов перед женщинами посольства».
В одно из предновогодних воскресений решили в городе купить семьям новогодние подарки. Особо это было актуально для меня. Ведь кроме жены, подарок ждет и моя доченька Анжелина. В последнем письме из дома я узнал, что так ее назвали. Выбор в магазинах невелик. Другое дело мастерские. Можно заказать на пошив туфли из кожи красивой змеи. Костюм из французской шерстяной ткани или китайского шелка.
Разнообразные сумочки и кофты. Я выбрал свой заказ - красную вязаную кофту.
По возвращении из магазинов лоб в лоб встречаю самого близкого своего товарища по Иркутску Володю Булгакова. Кажется, вечность как не виделись, а ведь прошел только месяц от последней встречи.
Володя объявляет, что у него сегодня день рождения. С какого перепугу? Мы его день рождения уже давным-давно отпраздновали? Володя молчком вытаскивает из кармана осколок от бомбы: «Чуть-чуть сегодня утром он меня не угробил!». Рассказал, что уже совсем собрались ехать в Ханой, как начался внезапный воздушный налет. Все спрятались в окопы. От одной из разорвавшихся бомб осколок ударился о железобетонный бруствер, и, потеряв скорость, свалился на правый бок бедного Булгакова. Хорошо, что только рубашку немножко прижег. Попал бы в тело – наверняка встреча сегодня не состоялось! Да, это второй день рождения! Только одевать ему пришлось другой костюм, а тот, который был приготовлен и просыхал на вешалке в казарме, оказался разорван осколками. Этот костюм после налета годился разве что для огородного пугала.
Действительно, это был второй день рождения у моего друга. День, когда он чудом остался жив.
В нескольких километрах от Кимлена, в парке на берегу красивейшего озера Единства, решили отметить день рождения. Маленькое кафе, со столиками на два человека, в тени под листьями большой банановой пальмы, было как раз то, что нам нужно. Услужливому официанту заказали по стаканчику ликера «Донг Тхап», а на закуску арахисовые орешки. Остальное специфическое местное кушанье в принципе для нас было несъедобно.
Владимир рассказал, что на прошлой неделе по тревоге вызвали ремонтировать станцию разведки целей П-12 в дивизион 238 ЗРП. После ракетного удара станция здорово пострадала, и требовалось ее срочное восстановление. Фактически, зенитно-ракетный дивизион оказался не готов к бою. Его можно брать голыми руками. Ракетчики не способны обнаружить летящие цели.
Весь вечер и ночь он ремонтировал станцию. Утром для проверки работоспособности соединил блоки, лежащие не только на столах станции, но и на полу. Включил станцию для проверки и контроля всех параметров - блоки работают нормально. Подал высокое напряжение для проверки полной работоспособности станции - и на экране показались реальный групповой полет американских самолетов, движущихся на дивизион. Он срочно доложил командиру дивизиона майору Г.С. Рыжих Дивизион стал боеготовым! Отдается команда на пуск ракет. Внезапная атака американцев на небоеспособный дивизион (а они это знали из разведданных) не удалась. Три стервятника нашли могилу на земле Вьетнама в этом бою. Командование СВС в ДРВ высоко оценило единственного специалиста по восстановлению станций разведки целей лейтенанта В.Булгакова в этом бою.
Пройдет много времени и первый начальник полковой группы (фактически командир полка) советских военных специалистов 238–го зенитно-ракетного полка полковник Заика Анатолий Борисович на первой научно-практической конференции 27 октября 1999 года скажет: «Поиск и обнаружение целей очень часто приходилось осуществлять самостоятельно огневым дивизионам с помощью не только СРЦ, но и станцией наведения ракет. Естественно, было уделено особое внимание надежности работы СРЦ и профессиональной выучке ее расчетов. Вскоре из Союза в ДРВ прибыл лейтенант В.Л.Булгаков, который буквально с трапа самолета был отправлен в огневые дивизионы. Его работа оказалась исключительно полезной и эффективной. Боевая готовность станций разведки и целеуказания резко повысилась, обученность их боевых расчетов возросла. Надежность целеуказания принесла свои плоды в копилку боевой деятельности огневых дивизионов. Высококлассная работа лейтенанта В.Л.Булгакова была замечена и оценена командованием, которое стало привлекать его для работы и в других полках. Это был тяжелый, бессонный труд, позже заслуженно отмеченный орденом Боевого Красного Знамени и медалью «За отвагу».
За рассказами не заметили, как опустели наши стаканы, заказали еще по стакану «Донг Тхапа». Официант отрицательно помахал головой: «Най Хунко», то есть значит «будет плохо». «Тот Лам, » - отвечаем мы, что означит «все будет хорошо». За разговорами и выпитым не заметили ни времени, ни действия сладкого ликера, лишь потом узнали, что крепость этого напитка составляет около 50-60 градусов.
Это был единственный случай в моей жизни (кстати, и у Булгакова тоже), когда сослуживцы доставляли нас в полубессознательном состоянии в Кимлен. Мы просто жестоко отравились выпитым экзотическим напитком. На всю жизнь я запомнил этот урок: не пить неизвестные напитки, да еще стаканами.
Накануне нового года состоялся выпуск курсантов по ремонту средств связи. В честь этого в центре подготовки был накрыт стол для всех выпускников и наших специалистов. Главным блюдом был «плов» по-вьетнамски. Трудно назвать это блюдо пловом в полном смысле этого слова. По форме он напоминал круглую головку сыра, завернутую в листья молодого банана и очень плотно прижатую сверху после варки. Мы боялись всякой экзотики и предпочитали курицу и рыбу. Из напитков для русских была водка «Московская», для вьетнамцев – пиво «Ханой». Вьетнамцы от пива быстро становились веселыми, пели песни, благодарили нас за обучение.
Новый 1966 год мы встречали в своем кафе Кимлена. Администрация городка подготовила небольшой концерт. Из Союза нам прислали натуральную елку. Накрыли длинный стол, на втором этаже находилось кафе со стандартным ежедневным набором блюд. Водка была только праздничная, «Столичная», приготовленная на экспорт. Одежду Деду Морозу подготовили женщины посольства. Сшили ему из марли тулуп, бороду из местных водорослей, валенки – из блестящей бумаги. Шапку смастерили из перьев попугая.
Интересно было видеть Деда Мороза, нашего старшего лейтенанта, в этом «тулупе» и в попугаевой шапке.
Встречали Новый год дважды, в 12.00 по ханойскому времени и в 04.00 по московскому, вместе со всей Советской страной.
Музыка была веселая, но танцевать было не с кем. Присутствовали несколько вьетнамок, одетые в белые брюки и длинные белые платья. Десяток женщин посольства, но они - жены сотрудников или уже давно обзавелись друзьями, с которыми и вальсировали. После встречи нового «Московского» года дружно пошли в свои номера отдыхать.

Встреча руководителей СССР

Новый 1966 год начался с перемещения нашего учебного центра ближе к Ханою. На южной окраине города размещалась войсковая мастерская по ремонту средств связи. Целесообразность перемещения подсказывалась жизнью. Поврежденные в боях средства связи привозили в мастерские. Следовательно, курсантам практика ремонта оборудования обеспечивалась вместе с обучением.
Прибывшие курсанты быстрее осваивались с учебным процессом. Занятия в основном проводили на вьетнамском языке. При возникновении трудностей помогал переводчик. Особо грамотным считался курсант Тхай. Он часто спрашивал и поэтому достаточно легко все разъяснял остальным. Позже мы узнали, что Тхай – китаец, закончивший учебное заведение в Пекине. Пришлось учесть это в своей учебной и воспитательной работе.
После Нового года нам сообщили о предстоящем визите высокой партийно-правительственной делегации во главе с Александром Николаевичем Шелепиным. В государственной иерархии А.Н.Шелепин занимал четвертую строчку: Брежнев, Подгорный, Косыгин и четвертым считался председатель КГБ СССР А.Н. Шелепин, на десяток лет моложе остальных руководителей... Нас попросили принять участие в официальной встрече делегации на центральной площади Ханоя – Бадинь. В посольстве полковник М.Е. Борисенко – заместитель старшего группы советских военных специалистов по политической части предупредил, что нам будут вручать правительственные награды. Попросил, чтобы надели костюмы, а при вручении наград не сильно жали и трясли руку: «Представляете, сколько руководителям приходится по работе встречаться, вручать награды, и что будет, если каждый сильно будет жать и трясти руку, у него она правая только одна. Не задавайте вопросов, все проблемы будут решаться в посольстве на нашем уровне».
На следующий день нас собрал майор А.И.Громов. Проверил внешний вид, похоже, остался всем доволен. На автобусах нас довезли до площади Бадинь. Площадь знаменита тем, что на ней 2 сентября 1945 года Хошимин провозгласил декларацию независимости Вьетнама. На площади также расположен Президентский дворец и Пагода на одном столбе, построенная в 1049 году. Вся площадь была заполнена молодыми девушками, одетыми в белые брюки и белые блестящие длинные платья. Нашу группу разместили рядом с сотрудниками посольства. После часа ожидания несколько черных машин с открытыми окнами под дружественные выкрики на русском языке «Дружба» и «Ура-а-а» проехали в сторону Президентского дворца. С вьетнамской стороны нашу делегацию встречал премьер министр ДРВ Фам Ван Донг.
Вот и делегация. Кроме А. Н. Шелепина, в ее состав были включены Дмитрий Федорович Устинов - кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, ведавший в то время оборонными вопросами СССР и генерал-полковник Толубко, командующий ракетными войсками стратегического назначения.
В Кимлене нас ждал долгожданный сюрприз. Вместе с делегацией к нам прибыл транспортный самолет с подарками для нас. Каждому была вручена посылка: старшим офицерам – посылка № 1, младшим офицерам – посылка № 2, а для сверхсрочников, сержантов и солдат срочной службы – посылка № 3. Посылки у всех были одинаковы, отличие составляло качество спиртного. У старших офицеров шампанское и две бутылки пятизвездного армянского коньяка. У младших офицеров шампанское, водка «Столичная» и «Московская». У остальных – шампанское и две бутылки «Московской». Кроме того, в каждую посылку были вложены колбаса, икра черная и красная, печенье, сигареты, туфли, плащ, брюки, шерстяной свитер. Но самый дорогой подарок - это картонный ящик с 4 буханками черного хлеба, упакованных целлофановой пленкой, и большая банка маринованной в красном вине селедки. Сбылась мечта из нашей песни « … горбушку русскую хочу, достань ты мне хоть хвост селедки, и я тебя озолочу». Видимо, дошла наша песня до Министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я.Малиновского. Посылки выдали по его личному распоряжению и из его фонда. Наверное, сам вспомнил, как добровольцем воевал в Испании в 1937 году. К каждому было личное обращение министра примерно такое: «Дорогой боевой друг! Родина поздравляет Вас с Новым, 1966 годом. Ваш ратный труд - это выполнение интернационального долга. Вы защищаете не только Вьетнам, но и нашу Советскую Родину. С праздником Вас».
Вечером подошел А.И.Громов и сообщил, что меня вызывают срочно в посольство. Причину вызова ни он, ни я не знали. Подъехал посольский ЗиМ. Выяснилось, что меня вызывал военный атташе Герой Советского Союза полковник А.И.Лебедев.
В прохладном кабинете, кроме А.И.Лебедева, был еще и сотрудник КГБ посольства. С военным атташе мне приходилось встречаться не один раз, но на волейбольном поле. А встреча в посольском кабинете с такой компанией была для меня загадкой. Заметив мое смущение, Лебедев попросил оказать ему помощь: обследовать помещение, где будет докладывать Посол СССР в ДРВ И.С.Щербаков о военно-политической ситуации в регионе членам делегации. Видимо, запомнили в посольстве мое предупреждение о подслушивании в Кимлене.
Помещение, где предполагался доклад посла, больше напоминало красивый зал для приемов. С двух сторон - окна с опущенными шторами и большими вентиляторами под потолком. На стенах в массивных рамках старые картины. Посреди зала овальный стол и мягкие кресла.
В 60-е годы еще отсутствовали миниатюрные подслушивающие и подглядывающие устройства. Самую маленькую радиостанцию мы изъяли у пленного американского летчика. Но и она весила около килограмма и была настроена на одну волну. А именно для передачи сигнала «SOS», если собьют самолет. Это сейчас в одном мобильном телефоне может помещаться целая телестудия: видео, фотоаппарат, диктофон, микрокомпьютер, навигатор, редактор и т.д.
Вместе с представителем КГБ осмотрели электропроводку, заменили настольную лампу. Отключили радиотрансляционную сеть по посольству. Обследовали внешнюю сторону помещения. Проверили окна, нет ли «жучков». Посоветовал во время доклада немного включить музыку. Время показало, что американцы ничего не узнали о замыслах нашего государства.
Настало время принимать награды Родины. Оделись в самое лучшее из того, что было. В большом актовом зале посольства собрали всех советских специалистов. В зал зашли члены делегации. А.Н.Шелепин подошел к трибуне, а Д.Ф.Устинов и генерал-полковник Толубко сели с нами. Устинов оказался моим соседом, только сидел на один ряд впереди. Первая мысль, которая возникла у меня: «Так это майор М.Смагин – начальник связи нашего Иркутского полка!!!» Бывают сходства, но не до такой степени. Просто двойник нашего майора, даже очки такие же, и улыбается также!
А.Н.Шелепин очень уверенно рассказал об военно-политической обстановке в Индокитае. Это был очень правдивый рассказ, без украшений и умолчаний. Он очень высоко оценил нашу работу. Наши победы в воздухе значительно улучшили отношение руководства ДРВ к СССР. Руководство партии и Правительства внимательно следит за развитием событий во Вьетнаме. В заключение пожелал всем успехов и благополучного возвращения на Родину. Это яркое выступление, умение овладеть настроением аудитории и создать непринужденную обстановку, характеризовало его действительно как большого государственного деятеля. Жаль, что в одном он ошибся в своем выступлении, когда характеризовал Политбюро ЦК КПСС как дружеский монолитный коллектив единомышленников. Как самого молодого его менее чем через десять лет толкнут старички с Политбюро сразу в профсоюзы, потом на сельское хозяйство, а там и пенсия не за горами.
После доклада полковник А.М.Дзыза объявил списки тех, кто переходит в соседний зал получать награды. А.Н.Шелепин и И.М. Щербаков ушли с группой специалистов в соседний зал. Связисты остались в зале, где вручал награды Д.Ф.Устинов. Представитель посольства зачитывает указ о награждении. Первым награждается Старший группы советских военных специалистов генерал Г.А.Белов. В средине списка звучит моя фамилия: «Лейтенанта А.И. Скреблюкова за мужество и героизм, проявленный при борьбе с авиацией противника, наградить медалью «За отвагу». Подхожу к Д.Ф.Устинову строевым шагом, докладываю, как положено по уставу. Внимательно рассматриваю Дмитрия Федоровича: «Ну, точно майор М.Смагин», кончиками губ улыбнулся ему, в ответ он улыбнулся мне приятной улыбкой.
Пройдет много времени и в 70-х годах мне придется не один раз обеспечивать связь уже Министру обороны СССР, Маршалу Советского Союза Д.Ф.Устинову. Еще в годы Великой Отечественной войны, будучи Наркомом вооружения СССР, он сделал очень много для победы над фашистской Германией. В 1942 г. Устинову Д.Ф. присвоили высшее звание - «Герой Социалистического Труда», а к концу войны ему присвоили воинское звание генерал-полковника. Простота в обращении с подчиненными, знание своего дела и умение без страха постоять «перед верхами» за порученный участок работы - характерные черты Дмитрия Федоровича.
В конце ритуала награждения собрались в нашем зале. Все поглядывали в соседнее помещение. На длинных столах там были расставлены бутылки советского шампанского, рядом стояли вазы с конфетами и фруктами.
Генерал Г.А.Белов подошел к А.Н.Шелепину и что-то тихо спросил. Александр Николаевич громким голосом сказал: «Ну конечно можно!» Группа офицеров бросилась открывать бутылки. После того как все бутылки были открыты и бокалы налиты, всех пригласили в зал. Первый тост за будущие победы объявил А.Н.Шелепини. После тоста сказал, что у кого есть какие-либо вопросы, не стесняйтесь, задавайте, будем решать.
От всех награжденных слова благодарности партии и Родине произнес старший группы СВС генерал Г.А.Белов.
После фуршета мы стали собираться группами, рассматривая полученные ордена и медали. А.Н.Шелепин о чем-то разговаривает с послом. Замечаю, что мой сослуживец по Иркутску капитан И.А.Свиридов подошел к А.Н.Шелепину и о чем-то мирно беседует. Вот тебе и не задавайте вопросов! После окончания разговора спрашиваю его, о чем просил у А.Н.Шелепина? Да о квартире, хватит жить в деревянном бараке! А у меня Марина родила дочку и живет в коммунальной комнате двухкомнатной квартиры, которая не что иное, как дореволюционный барак, отапливаемый дровами, с холодным туалетом, да еще и делит жилье с семьей татар, которых человек десять, а старший сын Наиль только с тюрьмы вышел. Как она там с этим всем справляется без меня?
Подхожу к Шелепину, представляюсь «лейтенант Скреблюков» по военному правилу прошу разрешения обратиться по личному вопросу. «Да, конечно, обращайтесь! Что у Вас за вопрос товарищ лейтенант?». Докладываю: «После убытия в Правительственную командировку жена родила дочь в коммунальной квартире …» Александр Николаевич остановил мой рассказ. Подозвал своего помощника и предложил мне изложить суть вопроса ему. В конце разговора пожал мне руку со словами: «Ну, конечно, поможем!».
Помощник из нагрудного кармана вынул блокнот с пронумерованными листами со специальными знаками, в виде Герба СССР, подробно записал мою воинскую часть, гарнизон, адрес проживания семьи, фамилию, имя, отчество жены. Дружески улыбнулся, со словами: «Все будет хорошо!» ухожу в сторонку. Ко мне подошел майор А.И Громов: «Ну чего ты пошел к Шелепину, ведь тебя предупреждали, что ходить не надо. Теперь жди неприятностей».
Владимир Булгаков на этой встрече получил орден Боевого Красного Знамени. Делюсь с ним состоявшимся разговором с Шелепиным. Володя поддержал меня: «Если не сейчас решать, то когда же? В цинковом костюме не решишь. А уедем отсюда, про нас сразу все забудут».
Заместитель генерала Г.А. Белова по политической части полковник М.Е Борисенко с нескрываемой досадой и злостью прошел мимо меня и не поздравил с наградой. А может, это мне все показалось? Угроза быть выгнанным с первой убывающей группой в Союз, показалась мне вполне вероятной.
Сослуживцы разделились на две группы по оценке моего поступка, правильно ли я сделал или не правильно, обратившись к «запретной» инстанции. Если бы я не обратился, то корил бы себя всю жизнь за трусость. Будь что будет, решил… «Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут». Так прошла неделя в неизвестности: отправят в Союз или решат мой квартирный вопрос?
Через неделю А.И.Громов сообщил, что меня вызывает на беседу полковник М.Е.Борисенко. Уже без машины, своим пешим ходом прибыл в посольство за вердиктом. «Быть или не быть».
Дружески встретил меня полковник, сразу мелькнула мысль: «Все будет в порядке». Несколько нейтральных вопросов о письмах, здоровье жены и дочери, а потом самое главное – вам предоставлена квартира на центральной части Иркутска по адресу: улица Карла Маркса д. №… кв. №… Чувство радости охватило всю мою душу, ну, слава Богу, все вопросы разрешились!
Обратно добирался из посольства уже на машине замполита. Ребята дружно меня поздравили с получением квартиры. Как потом написала мне жена, среди ночи приехали к ней на квартиру большие начальники и перевезли их в другую коммуналку с центральным отоплением, против дома офицеров. Снова коммуналка, и самое неприятное – комната находилась над аркой, и в сибирские морозы на полу и в углах комнаты выступал лед. После получения известия о таком «улучшении» пошел к М.Е.Борисенко и рассказал ему обо всем. Немного приврал, что порученец А.Н.Шелепина оставил мне адрес для доклада. Возмущение Борисенко не знало предела. «Алексей, не беспокойся, мы это дело быстро поправим».
Действительно, через месяц жена сообщила, что их перевезли в пятиэтажный недостроенный дом, в двухкомнатную квартиру на втором этаже на улице Постышева, дом 2. В пятидесяти метрах от реки Ангара с прекрасным видом на Иркутскую ГЭС. Плохо одно, что на весь дом только для них ввели в эксплуатацию одну квартиру. Остальные переехали в новый дом только через два месяца.

Вьетнамские красоты

Повседневное обучение вьетнамских специалистов было однообразным. Но тяжелые условия пребывания стали сказываться на настроении. Напряженная боевая обстановка, непрерывные налеты авиации, постоянная угроза быть убитым. На всех нас угнетающе действовало оторванность от семей. Да еще и полное отсутствие общения ребят с прекрасным полом! Связь с семьями осуществлялась только по почте, и то бывали задержки почты более месяца. С учетом климатических условий с ее тропической жарой и влажностью трудно сейчас представить то, что мы испытали. Влияние климатических условий приводило к тропическим заболеваниям. Больше всех нас мучила потница, гнойничковые заболевания кожи, инфекционные и длительные заживания небольших ран, ссадин. Употребление воды для питья только кипяченой и неостывшей. Многие специалисты страдали от желудочно-кишечных заболеваний. Ведь они работали там, где о москитной сетке и русской кухне только можно было мечтать.
Война войной, но когда заканчиваются занятия и наступает воскресенье, нас стараются отвлечь интересными экскурсиями по Вьетнаму. Каждая такая поездка для нас целое событие. Разрешают брать фотоаппарат и пользоваться им! Мы видим и фотографируем такие удивительные достопримечательности и пейзажи, что не верится, как поднялась рука варваров ХХ века уничтожать подобную красоту.
Уже прошло более сорока лет после описываемых событий. Приходилось не раз встречаться и беседовать с американскими ветеранами той войны. Но образ врага и агрессора в облике американца в моем сознании сохраняется на всю жизнь. Их высокомерность в беседах быстро пропадала, когда приводились факты бездарных потерь… Они просто уходили от разговора и общения с победителями. Это им почему-то не нравилось…Возможно еще и потому, что в самой Америке отношение к Вьетнамской войне не было однозначным. Факт, что сотни студенческих демонстраций требовали вывести войска из Вьетнама. Легендарная группа «Биттлз» поддерживала антивоенную кампанию. Но людям, на чьи головы в то время падали американские бомбы и снаряды, от этого легче не становилось. Надеялись они только на свое мужество и на профессионализм советских военных, заставивших агрессора отступить.
Но пока мы в солнечном Вьетнаме и в одно зимнее воскресенье вместе с переводчиками едем в жемчужину страны - залив Халонг.
Выехали очень рано, чтобы благополучно миновать городскую сутолоку и без препятствий проехать через Красную реку по мосту Лонг Биен длиной 1800 метров, самому красивому мосту Индокитая. На автобусе ехали более трех часов на восток в сторону залива. Потом всех нас пересадили по 10 человек на лодки и повезли вниз по течению реки. К нашей радости, к нам присоединилась группа СВС, в которой были В.Вагин и И.Токмаков. За рулевых были девушки. Они так умело управляли лодками, что мы восхищались их искусством.
Красота дельты Халонг поразила мое воображение. В заливе насчитывают более трех тысяч островов, рассказывает нам экскурсовод, и около тысячи еще не имеют своих названий. Он показал остров имени космонавта Германа Титова с интересной историей. В начале 1961 года наш космонавт № 2 Г.С. Титов отдыхал на заливе вместе с Хо Ши Мином.
Проплывая по этим местам, космонавт попросил «Бак Хо» (дядюшку Хо) искупаться в сказочном Халонге. Вот как позже описал Г.Титов это купание:

«Не замерзнешь, - спросил он меня, лукаво улыбаясь.
Через секунду мы уже на шлюпке гребли к небольшому островку. Его серые, блестящие от росы камни стояли отвесной стеной и только в одном месте переходили в золотой пятачок крохотного песчаного пляжа.
- Что это за остров,- спросил товарищ Хо Ши Мин командира катера, когда мы в волю накупавшись, снова перебрались на борт сторожевика.
- Значится под номером сорок шесть, - ответил моряк.
- Я думаю, раз Герман Титов сам навсегда не может остаться у нас во Вьетнаме, мы оставим его по - другому, - сказал дядя Хо и, обняв меня за плечи, добавил: - Дарю тебе этот остров! Приезжай сюда всегда, когда захочешь, будешь дорогим гостем! И, уже обращаясь к капитану, пояснил свою мысль:
- Исправь на карте: остров отныне будет называться островом Германа Титова».

Мы последовали примеру нашего космонавта и, несмотря на категорический запрет купания, дружно прыгнули в воду и поплыли к славному острову. Прохладная вода обняла наше тело, как мать родная. Каждый думал о своем водоеме, где научился плавать. А меня перед глазами был островок на моей Родине - в далеком Шабельнике на одессчине.
С восторгом и торжеством проплыли к острову. Казалось, это часть нашей Родины.
Такой красоты, как залив Халонг, в моей жизни не с чем сравнить. Несколько тысяч заросших деревьями островов образуют здесь фантастический вид — тысячи форм островов в виде острых скал, зубцов и башен обрываются своими склонами в глубину воды. Все скалы обвиты лианами и разновидными вьющимися, буйно цветущими растениями. Кажется, замерли гигантские древние драконы и парусные корабли на вечной стоянке, чтобы создать невиданный колорит перехода от джунглей к океану.
Особый колорит заливу придают пещеры различных размеров, а также гроты. Местные горы состоят в основном из известняка, который в одних местах вымывается больше, чем в других, таким образом и возникают карстовые пещеры. В некоторые пещеры заплывали прямо на лодках, но проводники рассказывали, посмеиваясь, что во время прилива некоторые гроты и пещеры заливаются водой полностью.
Особо запомнился грот Каменных столбов, еще его называли Пещерой чудес. Это огромная пещера, состоящая из трех залов, каждый из которых длиной около 100 метров.
Впечатление, что очутился в сказке Бажова «Хозяйка Медной горы». Образованные на колонах и стенах причудливые сталактиты по форме напоминают птиц, рыб, цветы и все, что подсказывает воображение.
Фантастические цветовые гаммы и немыслимые их оттенки играют на стенах второго зала. Третий зал, на мой взгляд, самый интересный в историческом плане. Он использовался в XIII веке для хранения острых бамбуковых кольев. Император Чан Хынг Дао разместил их на дне Красной реки, чтобы остановить флот «Северных завоевателей» (так вьетнамцы, чтобы не обидеть китайцев, именовали их во всех своих рассказах). В специальных нишах только для показа военным и почетным гостям из числа советских специалистов размещались древние бамбуковые колья, мечи и стрелы, останки древних воинов. Мысли о бренности жизни навевают эти желтые полуистлевшие черепа, разложенные по отдельным кучам и отгороженные друг от друга мраморными плитками. К моему удивлению, монах начал показывать и рассказывать о своих предках и их подвигах. Через переводчика мне пришлось уточнить, его ли это предки? «О, конечно мои, вот самый белый череп – это мой отец, а это дедушка, рядом прадедушка, а это отец прадедушки…» и так, называя каждого по полному имени и отчеству, рассказывая о доблести и подвигах каждого предка, дошел до ХIII века к своему геройскому пращуру. Вот тут я и задумался о ничтожности знаний своей истории и истории рода Скреблюковых, да и не только моего рода, а всех русских, как нас правильно порой называют «Иваны, не помнящие родства».
Название третьего грота - Барабан. Семантика имени, видимо, связана со звуками боевых барабанов, возникающих в результате прохождения воздуха сквозь многочисленные сталактиты и сталагмиты. К сожалению, ветер был небольшой, и все наши старания услышать барабанный бой битвы не увенчались успехом.
Помимо собственно островов, здесь встречались и «плавучие рынки» – на плотах, лихо управляемых вьетнамками, сооружены специальные сетки, омываемые морской водой. В них ползают гигантские крабы, омары, рыбы и осьминоги. Все это буквально за копейки можно было купить и попросить приготовить прямо на плоту, чем мы и воспользовались. Крепкие напитки у нас были заготовлены заранее…
Обратная дорога в Ханой была неспокойной. На полпути машину остановили полицейские, возбужденно жестикулируя и показывая на небо. Вышли на обочину дороги, и неожиданно послышался гул, затем на небосводе появился зеленый силуэт самолета. Он двигался в направлении к Хайфону.
Вдруг за горой раздался грохот, взлетела наша зенитная ракета и, оставляя широкий бело-серый след за собой, быстро помчалась за самолетом. Неуклюжие попытки самолета уйти влево, вниз не имели успеха. Ракета, как привязанная к нему, значительно превосходила его по скорости полета. Несколько минут, и она достигла стервятника. Вспыхнуло желтое облако взрыва, соединив ракету и самолет. Развалившийся на части самолет с остатками ракеты упал в джунгли. Мы с радостным восторгом и гордостью за наших ракетчиков наблюдали за происшедшим: «Знай наших, безнаказанно врагу бомбить мирные объекты Вьетнама не дадим!». Уже в Ханое мы узнали, что этот бой провел зенитно-ракетный дивизион под командованием майора И.А.Лякишева.
Занятия в учебном центре на южной окраине Ханоя чередовались с практической работой по восстановлению средств связи, прибывающих с фронтов Южного Вьетнама. В мастерской по их ремонту работали не только вьетнамские, но и китайские военные специалисты.
Наши вьетнамские переводчики и младшие командиры пытались познакомить советских специалистов и как-то помирить нас с китайскими «товарищами». Но между нами уже была большая политическая пропасть, еще не окровавленная боями за остров Даманский на Амуре, и разговаривать с ними, честно говоря, не хотелось, а дружить тем более. Да и майор А.И. Громов рекомендовал с китайцами не связываться.
Порой доходило до комизма: в Кимлене мы жили в интернациональном городке. В столовой, на первом этаже, был стол малого тенниса, называемый, как известно, «пинг-понгом». Естественно играли «на вылет», не беря во внимание национальность, воинские звания или вероисповедание. Проигравший покидал теннисный корт, отдавая ракетку следующему игроку. Терпели поражения все, игра есть игра: выигрывает сильнейший, Но…, если у русских выигрывал китаец, то немедленно посылали за лучшим игроком в Кимлене, чтобы он наказал обидчика. Китайцы, видимо, следуя такому же принципу, находили тоже более сильного спортсмена. Результат: звонок в посольство СССР, откуда оперативно приезжал мастер спорта по теннису (жаль, забыл фамилию). Победа была нам обеспечена всегда!!!

Испытание нового оружия

Особым событием было прибытие транспортного самолета из Союза. Для нас это был великий праздник. Привозили почту. Экипаж Ил-18, как правило, ночевал в Кимлиене. Мы очень хорошо знали экипажи и всегда радовались прилету. Особо уважали командира корабля подполковника А.Сухининина. Человек, повидавший много стран, в которых находились наши войска и военные специалисты. Он знал, что необходимо привести в Африку, на Кубу, в Индонезию, Бирму и т.д. А для нас всегда при нем была селедка, сухая вобла, несколько буханок черного хлеба и, конечно же, наша «Столичная» или «Московская» водка. Мы запомнили его как душу компании и балагура.
На одной из таких встреч познакомился с офицерами-артиллеристами, прибывшими из Союза. После застолья и разговоров они спросили, знаю ли я радиостанции Р-109. После положительного ответа попросили помочь им организовать радиосвязь на местности. Присутствующий на встрече майор А.И.Громов дал согласие откомандировать меня на несколько суток с этой группой.
На следующий день к нам присоединилась группа офицеров-ракетчиков, ранее служивших в артиллерийских войсках, и мы рано утром двумя автобусами отправились на полигон. В дороге нам объяснили, что мы будем готовить показ нового реактивного оружия высшему военному руководству ДРВ. Старшим группы артиллеристов был подполковник В.Азаров. По прибытию на полигон офицеры артиллеристы стали устанавливать металлические треноги, выравнивать под ними площадки, ориентировать их на местности, то есть делать свое артиллерийское дело. У меня своя работа, познакомился с вьетнамским старшим лейтенантом, начальником связи полигона. Как проходят проводные линии связи, какая уплотнительная аппаратура - он предпочел мне не говорить. Мое дело было проверить и обеспечить работоспособность около десяти УКВ радиостанций малой мощности Р-109. После установки треног артиллеристы на направляющих закрепили реактивные снаряды от знаменитых «Катюш». На расстоянии восьми километров от нашей боевой позиции на площади не более двух гектаров были оборудованы учебные цели: окопы, траншеи хода сообщений между ними и установлены корпуса бронетранспортеров, нескольких грузовых автомобилей и макет вертолета.
По моей просьбе в штаб полигона собрали все радиостанции Р-109, которые должны будут участвовать в обеспечении связи. Техническое состояние их, меня не удовлетворяло. Несколько аккумуляторов были почти полностью разряжены. В отдельных станциях обнаружилась большая погрешность по частоте. Требовалась калибровка генератора радиостанции по кварцевой частоте. Пока артиллеристы занимались своим делом, группа радистов во главе со старшим лейтенантом приводили технику в порядок.
Вычистили аккумуляторные батареи от пыли и грязи. Поставили их на усиленный заряд. Привели в порядок антенное хозяйство. По моей команде достали антенны «Наклонный луч», обеспечивающие связь на значительно большее расстояние. К великому удивлению вьетнамцев, дальность связи на этой антенне увеличилась в несколько раз. Сам проверил калибровку гетеродина радиостанций и провел их настройку. Вечером с несколькими советниками убыли в Ханой.
Через пару дней нас отправили снова на полигон. В сборе все вьетнамцы-радисты с подготовленными радиостанциями. Последний инструктаж, проверка радиостанций без выхода в эфир и развозка всех радистов по рабочим точкам. В штабе руководства остались два лучших радиста.
Ближе к полудню на командный пункт прибыли генералы и офицеры ВНА. Встречал их старший группы специалистов генерал-майор Белов Григорий Андреевич. Особый интерес вызывал у нас министр обороны Вьетнама генерал армии Во Нгуен Зиап. Выдающийся полководец и легендарная личность Республики. Победитель в Освободительной войне против Франции в пятидесятые годы и лидер Национального фронта Южного Вьетнама в описываемых событиях.
Последним подъехал Президент ДРВ Хо Ши Мин. Среднего роста, худощавый, стройный, с благородной белой бородкой и добрыми, смеющимися глазами. Одет был в простой белый костюм, больше смахивающий на обыкновенную дачную пижаму. Обут в легкие сандалии. Машина, на которой приехал президент, тоже не отличалась от других особым шиком – салатного цвета польская «Варшава», копия нашей послевоенной «Победы».
После осмотра позиции переносных «Катюш» и объяснений генерала Белова все руководство отошло в специальный блиндаж. Прозвучала русская команда «ОГОНЬ» и в течение 15 минут из двенадцати установок было выпущено 144 реактивных снаряда!!! С ревом и воем летели они к цели, оставляя за собой огненный хвост. Вдали слышны мощные разрывы снарядов. В конце стрельбы от боевой позиции до целей образовалось сплошная широкая полоса дыма, соединяющая, как радуга, две точки в джунглях – боевую позицию и учебную цель.
Всех присутствующих посадили в автобусы, и они отправились проверять «работу» переносной реактивной артиллерии.
К сожалению, мне не пришлось видеть пораженные мишени. Нас быстро посадили на автомобили и отправили в Кимлен.
Пройдет более 45 лет, и в воспоминаниях генерала А.Г Белова будет написано: «После окончания стрельбы мы на машинах вместе с Президентом прибыли на место взрывов. То, что мы увидели, было кошмаром. Траншеи и окопы завалены землей, железобетонные укрепления, макеты БТР, вертолетов разрушены и сожжены. Президент Хо Ши Мин подошел ко мне и сказал: «Товарищ Белов, спасибо за все. Прошу, передайте руководству Министерства обороны СССР нашу благодарность и пожелания о скорейших поставках таких установок для наших братьев по Национальному фронту освобождения Южного Вьетнама».
Прошло более четырех десятилетий. Оружие, испытанное в Южном Вьетнаме прошло все войны: Афганскую, Карабахскую, Чеченскую, др. Сейчас на Ближнем Востоке палестинские фундаменталисты с успехом ведут огонь по израильской территории из испытанных временем и боями переносных реактивных установок.

Местные обычаи

Конечно, основной нашей работой была подготовка вьетнамских специалистов-ремонтников средств связи, но читатель согласится со мной, что если описывать только учебный процесс, то будет просто не интересно. К сожалению, в учебный центр и на боевые позиции нам категорически запрещалось привозить фотоаппараты. Так что сохранившийся архив содержит только фото экскурсий, жизнь и быт вне военных событий. А если описывать только своеобразие флоры, фауны, культурного наследия страны и ее исторические памятники, то создастся впечатление, что мы не воевать приезжали, а занимались исключительно экскурсионными программами, изучая достопримечательности Вьетнама. Даже у нас, участников тех событий, чаще и больше вспоминается хорошее и доброе, чем плохое и злое… Так что прости, читатель…
В свободное время мы часто сами организовывали пешеходные экскурсии по Ханою. После Нового года примерно через месяц во всех странах Юго-Восточной Азии и Китая наступает Новый год по лунному календарю. На вьетнамском языке он называется праздник «ТЭТ». Этот праздник все вьетнамцы стараются провести только в кругу семьи. Готовятся основательно: накануне праздника дома и улицы украшаются цветами, ветвями цветущих персиковых и абрикосовых деревьев, мандариновыми кустами. По совету переводчиков в праздничный вечер мы отправились встречать «ТЭТ» на Западное озеро – экологические легкие Ханоя.
Оно расположено в северо-западной части Ханоя. Площадь его составляет около 500 га, длина дороги, пролегающей вокруг озера, достигает 17 километров. Это озеро является частью рукава Красной реки, отделившегося от главного русла в результате геологических преобразований местности несколько тысяч лет тому назад. В течение своего существования озеро поменяло несколько названий, каждое из которых было связано с местными легендами и историями. Самыми распространенными названиями являются Замдам ("Окутанное в туман"), Озеро Золотого буйвола, Озеро Мертвой лисицы...
Красоту Западного озера составляет не только его водная гладь, не только мягкий цвет многолетних акаций, растущих по его берегам, не только его туманные просторы с падающими на водную поверхность ветвями ивы вечером или его идеальная чистота светлым утром... Красота этого озера, по словам местного переводчика, состоит в грусти и радости, которые оно рождает в людских сердцах.
К вечеру на берегах озера собираются люди от мала до велика. Одни идут сюда просто подышать свежим воздухом перед семейным торжеством. Вторые будут встречать праздник в парке, так как во время войны не все могут попасть к родному домашнему очагу. Появляются велосипеды, нагруженные цветами, бананами и продуктами. Женщины несут на продажу на голове или коромыслах праздничные блюда.
Мы тоже не с пустыми руками сюда пришли. Накануне командование учебного центра накрыло праздничный стол с традиционными местными угощениями. Особенностью этого стола были специально приготовленные котлеты из змей, а для вьетнамцев «Тя – по-сайгонски» (собака в рисовом соусе). Из крепких напитков нам предложили местную рисовую водку. За столом пить мы из-за приличия отказались, обошлись «Столичной», а вот на озере она нам очень пригодилась, хоть и попахивала самогоном…
Ханойцы часто выбирают Западное озеро местом свидания. Пролегающая между Западным озером и озером Чукбать улица Тханьньен вечерами всегда многолюдна. Люди съезжаются сюда, чтобы найти укромный уголок где-нибудь в знакомом кафе или ресторанчике попробовать блинчиков с начинкой из креветок (известный деликатес этого озера), или съесть порцию ароматного мороженого, или просто прогуляться вдоль берега, подышать свежим воздухом, проветриться, чтобы затем вернуться домой в город, полными бодрости и энергии. А в праздник «Тэт» аллеи просто становится малопроходимыми. Тэт официально празднуют в течение четырех дней – один день накануне праздника и три первых. С древних времен вьетнамцы проводят первый день наступающего года дома, второй – в семье матери, третий – у своих учителей.
На набережных озера так много гуляющих, что  яблоку негде упасть. Даже на улицах, ведущих к озеру, и на самой улице Тханьньен образовались ранее не виданные пробки. Молодежь играет на местных инструментах на бортах катеров, а старики сидят на скамейках на берегу озера, погрузившись при виде захода солнца над водной гладью в воспоминания о своей далекой молодости и прошедших Тэтах... 
Западное озеро является идеальной зоной отдыха Ханоя не только благодаря романтическому пейзажу, но из-за большого количества сохранившихся в его окрестностях историко-культурных и религиозных достопримечательностей. Вокруг озера насчитывается более двадцати пагод, храмов и общинных домов, признанных государством памятниками культуры. Самыми известными из местных сооружений религиозного характера являются храм Куантхань, пагода Чанкуок, ритуальный комплекс Футэйхо, которые пользуются большой популярностью среди туристов и верующих. Сюда приезжают помолиться, умоляя о везении во всех делах.
На западной стороне озера сохранились традиционные вьетнамские деревни, у каждой своя история. Деревня Нгитам - родина известной поэтессы Нгуен Тхи Хинь, прославившейся во вьетнамской литературе под псевдонимом "Жена губернатора Тханькуан", - гордится оригинальной пагодой Кимлен. В деревне Суантао сохранился храм Шок, построенный в честь легендарного героя Жонга, который после совершения подвига вознесся на небо на своем железном коне. Деревня Читьшай известна пагодой Тхиенньен, где почитается родоначальница шелкового ремесла, а деревня Няттан прославилась во всем Вьетнаме искусством выращивания цветущих персиков для праздника Тэта...
Все буддийские храмы на озере заполнены молящимися вьетнамцами о здоровье, счастье и благополучии и, конечно же, скорейшем окончании войны в новом году. В момент наступления нового года в каждой семье проходит торжественный обряд почитания Неба, Земли и предков. Зажигаются благовония, подают чистую воду, свежие цветы, фрукты, рисовые пироги «Чынг», рисовую настойку и сладости.
Мы тоже нашли небольшое кафе. Под листьями громадной банановой пальмы с нависшими над столом плодами разместили свои столики, заказали креветки и орешки, взяли по бутылке пива «Ханой» на брата. Запас водки принесли в солдатской фляге.
Ровно в полночь грянул гром выпущенных петард и ракет. Небо озарилось тысячами разноцветных, летящих незаметно вверх и разрывающих темноту, огней.
Вращающиеся фонари на потолках кафе и зажженные особые бенгальские огни вместе с благовониями создают особую красочность и экзотичность. Под восторженные возгласы народа мы дружно прокричали наше русское троекратное УРА и продолжали наблюдать за встречей неизвестного нам ранее Нового года.
Западное озеро для меня навсегда осталось идеальной зоной отдыха и местом встречи Нового 1966 года по лунному календарю.
По аллеям с мешками наподобие нашего Деда мороза их ряженый в легком восточном убранстве, более похожий на клоуна, так называемый Тао Куен. Он веселил народ, играл с ребятишками и угощал их восточными сладостями. Несколько раз, оглядываясь на нас, подходили местные девушки и, сверкая черными глазами, преподносили веточки персикового дерева – символ новой жизни. Переводчик в грубой форме произнес несколько непонятных слов КО ХАЙ (девушки), но улыбаясь мило нам, отогнал девчонок от нашего стола. А напрасно, нам так не хватало женского общения.
В Ханое все были без жен, не говоря уже о нас, советских военспецов. И это обстоятельство плохо сказывалось на настроении, самочувствии, накладывало свой негативный отпечаток на жизнь. Одна из запомнившихся наших песен сочиненным неизвестным поэтом подтверждение сказанному:

Нас не засыпешь «шрайками»
Снабдите лучше «райками»
Хоть «зинкою»
Хоть «валькою»
Хоть «катькою» хромой.
Нам по ночам кошмарные
Пусть индивидуальные
Приходят нам видения
Из сферы половой.

Хорошо было воевать американцам. Только в Сайгоне было более полсотни баров со всеми услугами, «ночными и дневными бабочками». Это пленные американские летчики рассказывали В ДРВ в 50-х годах всех так называемых «девушек плохого поведения» выселили в отдаленные деревни, в так называемую «четвертую зону» без права выезда. По воле случая остановились как-то в такой деревне, так уже не совсем молодые «леди» с такой страстью и смехом что-то кричали и махали нам, что, не зная их языка, мы почувствовали, что они от нас хотят. Но вооруженные автоматами охранники и их суровые крики привели в чувство возбужденную женскую толпу.
Однако многие ребята, несмотря на запреты и гонения со стороны вьетнамских властей, находили подход к симпатичным девушкам. Оставаясь хоть на минуту без посторонних глаз, они просто преображались. Для девушек большой интерес представляло погладить и пощупать большие бицепсы и грудь русских парней, ну а если у молодца голубые глаза, то восторг и причмокивание язычком – обеспечено! Но это только без лишних глаз… А глаза эти были повсюду.
С грустными мыслями о семье и Родине на автобусе нас привезли в общежитие. Весь город заполнен народом, весело встречающим новый буддийский год. Невозможно не быть ему удачным!

Командировка на юг

Подошло время подготовки и сдачи экзаменов наших вьетнамских курсантов. В каждой группе подготавливаем билеты, которых в два раза больше, чем курсантов. В билете по три вопроса. Два по устройству средств связи, а третий – практический ремонт. С великим усердием и трудолюбием наши вьетнамские товарищи готовились к экзаменам. Да, трудолюбия и настойчивости им не занимать.
Жизнь и война вносит свои изменения. Среди ночи посыльный вызывает командование СВС в Кимлиене. В поздний час за столом сидят полковник А.М. Дзыза, майор А.Б. Заика майор А.И Громов, и еще несколько приглашенных человек. По усталым и серьезным лицам понимаю, что предстоит дело серьезное. А.М.Дзыза вводит нас в курс дела, что, как стало известно вьетнамским товарищам, в ближайшее время американское командование планирует массовые налеты стратегической авиации, в том числе бомбардировщиками В-52 авиации на объекты в центральной зоне возле столицы ДРВ Ханой. Не раскрывая замысла в целом, ставится конкретная задача каждому. Но всем стало ясно, зенитно-ракетные дивизионы должны передислоцироваться так, чтобы достойно встретить врага и нанести ему серьезные потери. Особой задачей считается уничтожение «летающей крепости» В-52 (как американцы тогда говорили – несбиваемый бомбардировщик).
Мне требуется отбыть в провинцию Ха Тинь для подготовки и проверки средств радио и радиорелейной связи на основных и запасных позициях зенитно-ракетных дивизионов. Выезд через два часа.
Быстро собираю «полевую» форму: зеленые рубашку и брюки (сам в ателье пошил!), высокие армейские кожаные ботинки, пробковый шлем, подаренный переводчиком Киеном, туалетные принадлежности, плащ-накидку, железную каску. И еще хватаю пару консервных банок, сахар, конфеты, хранившиеся «на всякий случай». Как жаль, что нельзя с собой брать фотоаппарат ФЭД-2!! Были бы такие кадры!
Дорога на юг оказалась очень сложной. Опять наша «Победа» в польском исполнении, мой незаменимый друг и переводчик Хоан, курсант и охрана. Два дня по болотистой дороге, объезжая воронки и форсируя водные преграды, в буквальном смысле перенося на руках автомобиль в некоторых местах. Ночью попали в пробку, образовавшуюся из-за глубокой воронки от авиабомбы. В кромешной тьме вьетнамцы, в основном женщины, плетеными корзинами, носимыми на тонких плечах, засыпали землей яму и восстанавливали движение на юг.
Несколько раз вдоль дороги на малой высоте пролетали истребители-бомбардировщики, но видимо, наш зеленый автомобиль был так хорошо разукрашен, что его сразу и не увидишь, да и связываться с такой целью летчику, видимо, не особо хотелось. Мы при приближении самолета быстро выскакивали с машины и прятались по кюветам. Слава богу, пролетел стервятник. Ну, погоди, развернут наши ребята пару ракетных дивизионов на Юге, так безнаказанно уже летать не будешь!
По прибытии на первую позицию нас встретил младший лейтенант ВНА (к сожалению, фамилию не помню), ранее обучавшийся на наших курсах в группе у капитана О.И.Бакулина. Нам он показал развернутую радиорелейную станцию Р-405. Идеально, кстати, замаскированную в лесном тропическом массиве. По тем временам даже в моем родном полку в Иркутске таких станций еще не было. Так что очень не правы были недоброжелатели, когда говорили, что мы поставляем в ДРВ старую технику. С интересом знакомлюсь с новой техникой, но вида не подаю, что ее совсем не знаю. Она точно как наша Р-401, только добавлены блоки дециметровых волн. Ничего, разберемся! Техническое описание на станции есть. Проверяю правильность технического развертывания, настройку, документацию. К радости, все сделано так, как надо. Даже регламентные работы проведены и произведены соответствующие записи в документах. Да, хорошо мы в учебном центре их учили. За обедом поблагодарили офицера за гостеприимство и хорошее состояния станции, пообещав обо всем увиденном доложить командованию.
После сытного обеда едем на вторую позицию. Несколько часов езды и мы у цели, но что это такое? Вместо боевой позиции - непонятное скопление громадной массы работающих людей. Нас с настороженностью встретил военный комендант с непонятным воинским званием и эмблемами. О чем-то долго разговаривал с переводчиком. У Хоана он требует какие-то документы. Разговор явно на повышенных тонах. Применяю старый прием, действующий безотказно. Подхожу к коменданту. Прошу Хоана перевести, что меня прислал товарищ Шат (кто такой Шат по должности я не знал, он много раз приезжал к нам в центр, и, видимо, был очень крупный начальник), и если он не разрешит проверить средства связи, то я доложу товарищу Шату, а его БУДУ КРИТИКОВАТЬ НА СОБРАНИИ. Хоан боялся переводить такие грозные слова, но я потребовал перевода. Угроза возымела силу, но … средств связи на позиции никаких нет, а идет инженерное оборудование будущей позиции ракетного дивизиона. Тысячи крестьянок с кирками и мотыгами набирают в корзины грунт и камни и, передавая друг другу по цепочке, готовят укрытие для ракет. Другая группа женщин, повесив на коромысло две корзины быстрым шагом, почти бегом, строят укрытие для машин управления. Картина точно напоминает маленький трудолюбивый муравейник!
Ночевать определили в соседней деревне в бунгало. Как всегда, помещение без окон и дверей, а на окнах из бамбука тонко нарезанные и сплетенные знаменитые вьетнамские циновки. Бамбуковые кровати, заправленные шерстяными одеялами, подушки и матрасы набиты рисовой соломой. Весть о том, что в деревню приехал «Линьсо» быстро распространили дети. Нас окружили добродушные местные жители народности мео. Для меня их речь совсем была непонятна. Хоан с трудом переводил с местного языка на русский. Жители принесли зеленого чая, много местных фруктов и овощей. Мы в свою очередь, отдали им тушенку, а детям раздали конфеты и сахар. Из любопытства дети трогали мои руки, заглядывали в глаза, просили показать бицепсы и вскрикивали от восторга.
Сплошной тропический ливень прервал общение с местным населением. Ночью спать практически не пришлось: невыносимая жара, комары и москиты. Но когда водитель с себя сбросил огромную крысу, сон совсем пропал. Вообразите: крысы бродят стаями по нашему бунгало, лазят по стене и кабелю. Просто было непонятно, почему их не съели местные жители? Утром переводчик нам сообщил, что крыс специально не трогают, боятся худших времен. Ну, короче, они у них были НЗ вроде консервов.
Дорога обратно была без особых приключений, после двух бессонных ночей ослабло чувство опасности и интереса к окружающей природе и последствиям бомбежки. Только вытаскивание машины из очередного ручья или болота заставляло нас выходить из кабины.

Дорога домой

По прибытии в Ханой результаты поездки доложил майору А.И.Громову. Александр Иванович внимательно выслушал мой доклад. О результатах поездки и конфликте с комендантом запасного района обещал доложить руководству группы СВС. После беседы последовал вопрос: «Алексей, как ты смотришь на продление командировки еще на один год? В апреле заканчивается подготовка ваших курсантов. Следующий набор будет в конце мая, а выпуск предполагается в октябре». Без раздумий попросил отправить меня на Родину, в дорогой Советский Союз, к своей родной жене, родителям, друзьям и товарищам.
После окончания обучения и выпуска курсантов начал собираться домой. Необходимо было заказать жене красивый вязаный свитер, туфли, сумочку и кошелек из змеиной кожи, купить большой медальон из слоновой кости и другие вещи. Для себя заказал черный шерстяной костюм из «английской» шерсти. По всем адресам написал о прекращении действия адреса Москва-400 п\я 326. Больше в Москве не живем! Из нашей группы остались капитаны К.А Вознесенский, Е.И. Ларионов, О.И. Бакулин и рядовой В.Татаев По случаю убытия большой группы советских военных специалистов министр обороны ДРВ генерал армии Во Нгуен Зиап устроил в нашу честь прием, на котором были вручены вьетнамские медали «Дружба», благодарственные грамоты, подписанные премьер-министром Фам Ван Донгом и памятные подарки – джонки, сделанные в виде плывущего дракона из рога буйвола. Чем больше начальник – тем больше джонка, чтобы всем не обидно было! После торжественного ужина пришло время прощаться с товарищами и возвращаться домой. В гостинице Кимлена состоялся прощальный ужин со всеми боевыми друзьями-связистами. Тяжело и грустно расставаться с теми, кто жил рядом все это тревожное время.
А.И.Громов напутствовал нас по-отцовски. Мне дал несколько адресов своих товарищей в Военной Академии связи в Ленинграде с заданием не позже чем через три года поступить в академию.
В шесть часов утра большую группы специалистов посадили в автобусы и отправили в аэропорт Найбай. Проводить пришли все наши ребята. Последние рукопожатия, и колона тронулась. По прибытии 19 апреля в аэропорт нас посадили в военно-транспортный самолет АН-12. Да, это тебе не ИЛ-18, в котором и сидения мягкие, и кондиционеры, и окна для пассажиров. АН-12 предназначался для перевозки грузов и десантирования войск. Но ничего, главное сели в самолет. Теперь уж точно будем дома! Проходит час, что-то нет командира корабля со штурманом. В самолете жара неимоверная, хоть бери веники и парься, как в бане. Так прождали несколько часов. Нас пожалели, разрешили выйти из самолета и ждать вылета. Через несколько часов ожиданий за нами приехали автобусы и … по необъяснимым причинам снова отправили в Кимлен.
Какая была неожиданная встреча снова в Кимлене! Рукопожатия и объятия, как будто не сегодня утром прощались, а несколько лет назад. Хохмили, конечно, ребята, но встреча все же была приятной, тем более убывающим наличными выдали приличную сумму донгов за лишний день пребывания, которые можно было истратить. Вылет самолета назначен на следующий день, 20 апреля 1966 года.
Кто куда, а я с неразлучными солдатами А.Шатровым, В.Татаевым, Е.Щегловым в парк «Единство», последний раз «покатать» командира взвода на лодке. Перекусили в кафе, выпили по бутылке пива и на лодочную станцию. Какая красота плыть по озеру, со всех сторон окруженному великолепными ивами, пальмами, обвешенными бананами. С восточной стороны к озеру примыкает политехнический университет. Кузница инженерных кадров всего Вьетнама, в мастерских и лабораториях которого не только производятся опыты, но и оружие. К нам на джонках и лодках подплывает молодежь для общения. Даже экипаж хорошеньких девушек подплывал общаться (уж на озере посторонних глаз точно нет!).
Но что это??! Послышался вой сирены, и сразу же с западной стороны озера на бреющем полете пронеслись над головой два американских истребителя-бомбардировщика. По озеру в направлении политехнического института прошили пулеметными очередями. Вода в районах попадания пуль вскипела лентой в направлении полета. Люди в лодках и джонках, попавшие в зону обстрела, были убиты мгновенно. По институту самолеты нанесли ракетные удары и начали разворот на второй круг. Мы завернули лодку к берегу и изо всех сил начали грести веслами. С разворота самолеты идут прямо на нас, и нет никакой возможности увернуться от самого страшного в жизни. Их жерла пулеметов выскакивает пламя, ВСЕ, прощайся с жизнью, парень! Последняя мысль прожигает мозги: «А кто отвезет жене подарки???». Дождем пуль ударил самолет в десятках метров от нашей лодки. Вот тебе и последняя прогулка! Со всех сторон по самолетам затявкали зенитные орудия и пулеметы, а самолеты резко взмылись вверх и скрылись в восточном направлении.
Наша лодка достигла берега. Мы бросились к укрытиям. Да, такую беспомощность и страх за жизнь я испытал только в первый день пребывания в ДРВ. Наступила тишина, и одинокая пулеметная опоздавшая очередь очень рассмешила нас. Смеялись над опоздавшим стреляющим, над собой, над своим страхом. Смеялись от пьяной без вина радости, что остались живы. Чувство злости на воздушных бандитов, безнаказанно бомбивших мирных жителей, прорывалось в нашем смехе. Подождите, сволочи, наша наука для воинов ПВО Вьетнама не прошла даром. Заплатите еще за свои воздушные разбои!!! А я знал, что уж теперь точно довезу жене подарки сам! Теперь стало ясно, почему нас не отправили на самолете сегодня домой. Вьетнамская разведка снова доказала свою великолепную работу и знание обстановки.
На следующее утро, уже без долгих прощаний (что бы не сглазить) сели в автобус, потом в АН-12 и, тихо набрав высоту, полетели на север. Прощай, Вьетнам, дай бог встретиться здесь только после твоей победы над коварным врагом уже под мирным небом.
Взлетаем. Самолет плавно набирает высоту и прячется в низкие облака. Через несколько минут прорываемся к солнцу. Все внимательно смотрим в иллюминатор, нет ли по близости американских истребителей. Выше самолета - голубое высокое небо с палящим солнцем, а под крылом его - сплошные черные тучи, и никакой надежды еще раз увидеть дорогую для нас землю Вьетнама.
С кабины самолета вышел штурман и сообщил, что пересекли границу с Китаем. Ну, все, самолеты янки над КНР летать боятся! Последняя опасность миновала. Здравствуй, мирное небо!
Промежуточная посадка в Пекине. Уже нет торжественного приема. Отношения между нашими государствами отразились и на гостеприимстве китайцев. Холодная встреча пограничников и таможенников, обед, уже без торжественных речей, но с множеством блюд, без водки и коньяка, как при первом посещении, по дороге во Вьетнам. Короткое ожидание в малом зале в ожидании дозаправки самолета и снова в путь, в Улан-Батор.
Если южные районы Китая были усеяны сплошными населенными пунктами и рисовыми чеками, то чем севернее летели, тем меньше становилось поселений, и менялся пейзаж. Гористая местность со склонами покрытыми лесами и многочисленными реками и ручьями. Несколько часов полета и под нами аэропорт Улан-Батора. Снижаемся между гор, как в яму. Вокруг одни горы. Командир корабля объясняет, что до города необходимо добираться минут сорок. Без всяких формальных проверок садимся в советские «ПАЗы» и нас, к нашему разочарованию, отправляют в гостиницу на ночевку. Чувствовалось, что вся архитектура советская, те же пятиэтажки - хрущевки, такая же, выбитая ухабами, асфальтная дорога, дополненная густым шлейфом пыли от едущих автобусов. Ну, Кьята и Кяхта, только и разнообразия, что начиная с окраин и почти до самого центра во дворах развернуто множество юрт и палаток. Все автомобили старые советские.
Центр города отличается величественными зданиями Правительства МНР и Дворца культуры. Перед домом Правительства стоит мавзолей руководителя страны и освободителя от вековой зависимости Китая, героя революции – Дамдини Сухе-Батора. Памятник в виде фигуры вождя на боевом коне с поднятой рукой, показывающей путь в сторону СССР. Город со всех сторон окружен горами. На одной из гор Бодханул, по преданию, спасался Чингисхан от его врагов. С тех пор она считается святой. Нам говорили, что на горе спрятаны доспехи и оружие Чингисхана. В старые времена два раза в год на ней совершалось жертвоприношение.
Разместили нас в центральной гостинице по два человека в номере. Ужин и завтрак заказан в ресторане. В отличие от китайской кухни, монгольская еда, ничем не отличалась от нашей. Салат, сосиски бараньи или говяжьи с рисом или с картофелем, на десерт – чай. После короткой прогулки по центральной площади и по берегу реки Толы дружно пошли спать, устали за эти трое суток.
Рано утром, после завтрака, отправились в аэропорт. У всех прекрасное настроение. Сегодня будем в Иркутске – в СОЮЗЕ, на РОДИНЕ. А я к тому же ДОМА. Ребятам еще пару суток необходимо будет добираться до своих воинских частей, а уж потом – домой. Ах, как же мне повезло, что служу и живу в Иркутске! Время, кажется, растянулось. Самолет не летит, а стоит на месте. При пересечении границы СССР летчик бросает самолет вниз и поднимает в гору, машет крыльями родной земле. В брюхе транспортного самолета возвратившиеся воины дружно кричат: УРРААА!!!
В Иркутском аэропорту нас встречают пограничники, таможенники и командир 26 дивизии ПВО страны генерал Гущо с группой офицеров. После досмотра в зал ожидания аэропорта воздушный радист нашего самолета принес мне припрятанный еще в Ханое большой букет роз, мой главный подарок жене.
Короткая беседа в доме офицеров, изъятие заграничных паспортов и возвращение удостоверений личности офицера и партийных билетов заняло несколько часов. Ребят, которые летели далее, накормили в офицерской столовой, а иркутянам выдали командировочные по 25 рублей и отправили домой. Мне выделили в полку ГАЗ-69– пикап и поехал я на нем, не зная куда на ул. Постышева д. 2, кв. 6. За 300 метров до дома водитель остановился: туда дороги больше нет. «Товарищ лейтенант, а далее пешком, машиной к Вашему дому мне не проехать!» Так я не то шел, не то бежал: в одной руке красный чемодан, а в другой букет роз. Для всей семьи мой приезд был неожиданным. Жена, мать жены Федосья Никифоровна и маленькая доченька Анжела оказались дома. Радость встречи трудно описать, а еще труднее написать о ней через четыре десятка лет. Но это была самая счастливая минута моей жизни.
Подводя итоги сказанному видно, что сегодня Демократическая Республика Вьетнам уже не ДРВ, а Социалистическая Республика Вьетнам, в которой десятилетия назад работали советские военные специалисты. Нет, к сожалению, больше СССР с его амбициями «жить при коммунизме». А Вьетнам, благодаря умному руководству и самостоятельной политике, добился больших успехов на всех участках экономического и социального развития. Но все же это благодаря победе над грозным, коварным и сильным врагом – США. Дорого американцы заплатили за устроенную бойню. Потери их таковы: 360 тыс. человек (из них 57 тыс. убитыми) 3744 самолета, 4868 вертолетов. Несмотря на свое огромное военное и экономическое превосходство, США в январе 1973 года вынуждены были подписать Парижское соглашение о выводе своих войск с территории Вьетнама.
По данным ГШ ВС СССР за период с июля 1965 года по декабрь 1974 года во Вьетнам в качестве советских военных специалистов было направлено 6359 генералов и офицеров и более 4,5 тысячи сержантов и солдат срочной службы. Всего во Вьетнаме погибло, умерло от ран и болезней – 16 человек.
Оценивая военную, экономическую и политическую помощь Советского Союза Вьетнаму следует отметить, что она была своевременной, бескорыстной и действенной. Ведь во многом благодаря этому героическому вьетнамскому народу удалось отстоять свою независимость и объединить Родину.

[ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Санкт-Петербург
2009 г.

Воспоминания и творчество. Оглавление.